Васич крепился. Но когда джип, пытаясь разминуться с очередной колдобиной, слегка приложился днищем о твердь земную, с его губ таки сорвалось короткое определение, коими так богата ненормативная русская лексика.
– Нет, ну как они тут ездят? – как бы оправдываясь за редкий в его лексиконе мат, произнёс Васич.
– Так они тут и не ездят, – спедалировал на слове «тут» Ёрш. – Они подобные места сбоку объезжают. Видишь, колея между сосен?
– Была охота борта царапать, – пробурчал Васич.
Я в этой шутливой перепалке участия не принимал. Будучи самым старшим в компании, а значит самым мудрым, резонно полагал, что так скорее сберегу язык от случайного прикуса.
Преодолев последнюю яму, джип покатил по относительно ровной дороге и вскоре въехал через гостеприимно распахнутые ворота на территорию того самого, надо полагать, приготовленного Васичем для нас (меня и Ерша) сюрприза. Не обращая ровно никакого внимания на заливающуюся оповестительным лаем шавку – чай опытная, чай сама под колёса не полезет – Васич не спеша подрулил к деревянному двухэтажному странного вида строению. Дом не дом? Лабаз не лабаз? Наш «коняга» всхрапнул и затих, а мы дружно покинули салон, с удовольствием разминая слегка обленившиеся за поездку ноги на коротко стриженной зелёной травке. Окрест глазу приятно, свободно дыханию и душе радостно. Покинутый утром город последние дни был обласкан солнышком, решившим на исходе Бабьего лета порадовать новосибирцев крайним теплом. Здесь было иначе. Толи от того что солнышко пряталось за кронами ещё не до конца сбросивших листву деревьев, то ли, и даже, скорее всего, от стылого дыхания могучей сибирской реки, мы, не сговариваясь, подтянули молнии на куртках под подбородки. Взгляд направо, взгляд налево: ели, посаженные в два ряда, берёзы, растущие по своему усмотрению, промеж них одноэтажные щитовые домики – и у меня сложилось чёткое представление о свойстве заявленного Васичем сюрприза: сие есть база отдыха, каких немало понастроили в советские времена по берегам Оби крупные новосибирские заводы. Интересно, чьё это сейчас? Осталось за сумевшим выжить заводом, или прихватизировано ушлыми молодцами в лихие постперестроечные годы? Я стал искать глазами новорусские приметы, что-нибудь яркое, крикливое, лезущее в глаза. Ничего такого не обнаружил – вокруг одна гордая бедность: скромно, чисто, опрятно – и порадовался: есть, где ещё отдохнуть простым работягам. Но почему тогда база почти пуста? Мелькнувшие в отдалении мужики, оба два, волокли куда-то доски и на отдыхающих походили мало. До верного решения оставалось полшага, когда ход моих мыслей был прерван появлением рядом с джипом нового персонажа. Мужчина, несущий на лице лёгкую улыбку, одетый, как и мы, в камуфляж, обменялся с Васичем крепким рукопожатием, после чего переадресовал улыбку мне и Ершу.
– Знакомьтесь, – открыл церемонию представления Васич, – наш радушный хозяин, Павел Иванович… Михаил Макарович, – это, стало быть, я… – Николай Иванович, – это, стало быть, Ёрш.
Рукопожатие Павла Ивановича было крепким, но без зажима; так, на мой взгляд, должны здороваться все нормальные мужики.
