Сезон дождей (или что-то вроде предисловия)
Капля неспешно сползала по стеклу, оставляя грязную полоску. Мытьё окон не моё призвание. Если в отстоящее от ближайшего населённого пункта на десятки километров убежище одинокого писателя каким-то ветром занесло бы женщину, то, первым делом, я её к мытью окон и приспособил. Капель меж тем становится всё больше, да и по крыше уже шуршит основательно. Ну, здравствуй, первенец сезона дождей! В этом году ты случился, как и положено, в октябре, а финального собрата твоего следует ожидать где-то после Нового года? Вот уж дудки! Распевать «В лесу родилась ёлочка» в тридцатиградусную жару и под аккомпанемент дождя – покорно благодарю! Найду более достойное место, лучше в Северном полушарии, может, даже в России. Но это погодя, а сейчас…
Неоконченная рукопись то ли повести, то ли романа – время покажет – была заброшена мной, употребляя спортивную терминологию, где-то на стадии полуфинала. Почему? Да кто ж его теперь вспомнит. Да и неважно это. Главное, что она вновь открыта, и будет доведена – уж вы мне поверьте! – до нужного формата, и да в помощь мне в том сезон дождей!
**
Что подвигло меня тогда принять предложение Конторы? Страх перед пресловутой рукой Москвы, и не столько за себя, сколько за близких мне людей там, в России, до которых этой самой руке и тянуться-то особо не надо? Чувство неловкости перед покинутой Родиной, которую я к тому времени уже начал привыкать любить на расстоянии? Нежелание отказать человеку, с которым меня связывали дружеские отношения, и от имени которого мне это предложение и было сделано, притом ещё одним неплохим знакомым? Мои авантюрные наклонности, которые самым неожиданным образом проявились во время беготни за золотом Колчака? Некоторый творческий застой, в котором я тогда пребывал? Серьёзные личные проблемы, в конце концов? Ответ будет до неприличия банален: всего, знаете ли, понемножку. Хотя, знай я тогда подоплёку моего, так сказать, приглашения – отказался бы, несмотря на все помянутые причины!
С чего у них там всё началось? Знать я наверняка того не могу, да на моём уровне это и не положено, но, взяв за основу то, что мне теперь доподлинно известно, вполне могу себе позволить что-то досочинить…
Глава первая, в которой сенатор Корниевский получает новое назначение и спешит поделиться приятной новостью с женой
– Ерёменко и Корниевский… А что с остальными? Совсем плохи?
Президент оторвал взгляд от лежащих перед ним на столе двух папок и перевёл на сидящего напротив Мороза.
О знаменитом взгляде-рентгене российского лидера говорили с оглядкой и разное. Он-де не раз помогал ему выигрывать дипломатические раунды, вгоняя в оторопь не самых стрессоустойчивых оппонентов, да и более выдержанных заставлял порой чувствовать себя не в той тарелке. Впрочем, теперь рентген во взгляде президента был выключен, оставались лишь заинтересованность и лёгкая ирония.
– Вовсе нет, – Мороз позволил себе чуть улыбнуться. – Некоторые отстали, говоря языком ипподрома, всего лишь на полкорпуса. Могу обосновать своё мнение по каждому.
– Этого не требуется. – Президент, казалось, хотел что-то добавить, но, похоже, передумал. Мороз терпеливо ждал, когда Хозяин – так за глаза называли президента наиболее приближённые к нему люди – найдёт другое продолжение разговора. – Полкорпуса, говоришь, а эти – президент побарабанил пальцами по лежащим перед ним папкам, – выходит, пришли ноздря в ноздрю?
– Точно так, – подтвердил Мороз.
– Но мне нужен только один. – Взгляд Хозяина стал твёрдым. – Кто?
