Она паковала дорожный чемодан с таким усердием, что, казалось, не замечала ничего вокруг. Трупом занялась, лишь напоследок оглядев собранное – сверху лежал завернутый в салфетку бокал – и застегнув молнию. Сев на диван, оттеснила безжизненное тело, и голова женщины скосилась. Тогда она хладнокровно, несколько грубо повернула ее лицо обратно и, держа пальцами за подбородок, взялась его изучать: оценивающе, жадно, как саму себя.
Обе и вправду были полны сестринской схожести, напоминая разные края яблока. Впрочем, умершая выглядела на несколько лет старше, но это скорее смерть уже наложила отпечаток на ее внешность.
Исказив свою бесстрастную, холодную красоту тенью злой ухмылки, девушка подалась вперед. Можно было подумать, она хочет поцеловать свое отражение. Но вместо этого она запустила руку в волосы покойной и вытащила серебряную спицу со шляпкой-медузой с одного конца. Рассыпавшиеся локоны сами стали подушкой для упавшей на них головы. А юная особа с помощью заколки скопировала прическу, в задумчивости провела большим пальцем по еще не начавшим темнеть мертвым губам и поднялась.
Стоя у зеркала, энергично стерла яркую помаду. Теперь они были почти неразличимы. При желании можно было воссоздать и родинку со скулы мертвого двойника, но сейчас это было излишне: нужно было скорей уходить.
* * *
– Со своей закуской? Молодцы! – обрадовался сторож двум шоти[1] в руках Дато, хотя тот ничего такого не имел в виду. Не значась в числе самых прилежных студентов университета Джавахишвили[2], Дато позволял себе разное, но так бесстыдно помыкать людьми… Нет, не таким он был парнем. Теплый хлеб в подвальчике на Вере[3] Дато взял в память об осенних вечерах, когда рано темнело и они с Мари и остальными гуляли после лекций: уложенный под куртку шоти согревал и казался вкуснее, чем если его делили сразу.
И все же порыв старика заставил Дато внутренне возликовать. По пути на винный завод он все гадал, выйдет ли и сегодня отметить день рождения Мари.
Они праздновали уже неделю, начав в Батуми, куда отправились за образцами вина «Чхавери» для анализа. «Содержание цезия и свинца в грузинских винах», – звучала тема их с Мари научной работы. Лучшего предлога проводить время с той, с которой Дато только и мечтал быть вдвоем, и выдумать было нельзя. Третья весна шла с тех пор, как он впервые увидел ее на вступительных экзаменах, а все не решался открыть свои чувства.
«В этой поездке все решится!» – обещал себе Дато, трясясь вместе с Мари в автобусе в сторону Батуми. По приезде, узнав о ее дне рождения, он явил первое чудо.
– Проси что хочешь, а помоги! – умолял он смотрителя колеса обозрения в приморском парке. – У нее праздник, а денег – ноль. Запусти колесо, а? Хочешь, пусть одна едет!
– И вправду день рождения? – колебался вахтер.
– Клянусь твоим братством! Мы студенты, химфак университета Джавахишвили. Нас за образцами вина отправили, а деньгами не снабдили… Ну не могу я лицом в грязь ударить!
– Любишь ее?
– Больше жизни!
Вскоре открытая люлька замерла в верхней точке аттракциона, и восторженный крик Мари огласил высокое небо двухэтажного города. Дато улыбался и дивился тому, как вмиг потускнели первые звезды на фоне глаз самой красивой девушки в целом свете.
Второе чудо случилось, когда молодые люди искали ночлег. Выйдя советами прохожих к гостевому дому в частном секторе, они обнаружили мужчину, запиравшего ворота.
– Не работаем, – бросил он, садясь в машину, – приходите в сезон.
– Мы к вам из самого Тбилиси, у девушки день рождения… – привычно начал Дато.
