— Ты переоцениваешь свое значение в
моей жизни. Я откажусь от тебя так, словно никогда и не знал.
Наша история банальна и до жути
предсказуема. Состоятельный жесткий мужик и наивная студентка. Она
влюбилась, как дурочка, а он — наигрался и бросил.
Я никак не могу этого принять. Все
еще надеюсь на что-то. Поэтому еду к нему на работу и караулю на
парковке.
Проходит час, два… Наконец, он
появляется. Разговаривает по телефону, не замечая меня, а я как
маньячка жадно его рассматриваю. Даже не дышу.
Набираюсь смелости, чтобы
показаться… но не успеваю. Откуда ни возьмись появляется Эльвира,
как всегда роскошная и идеальная. Подходит к нему и целует, а он не
отталкивает ее! Наоборот отвечает, притягивая за талию к себе.
Я захлебываюсь от ревности и едва
успеваю спрятаться за соседней тачкой. Сквозь окна наблюдаю, как он
привычным галантным жестом распахивает перед ней дверь и помогает
забраться внутрь. Поправляет запонку на рукаве и идет к
водительскому сиденью.
Слишком поздно до меня доходит, что
его путь проходит мимо меня. Не успеваю переместиться за другую
машину и замираю, когда наши взгляды пересекаются.
Барханов вскидывает брови, окатывая
меня безразличием. Я медленно поднимаюсь, вытирая внезапно
вспотевшие ладони о помятую футболку. Не могу оторвать от него
взгляда, не могу ничего сказать, будто голосовые связки подрезали.
Просто судорожно глотаю. Мысленно умоляю понять меня, почувствовать
все то, что хочу сказать, но не могу.
Он не слышит. Не чувствует. Не
понимает.
Просто уходит. Садится в машину, так
ни разу не обернувшись, и выезжает с парковки.
Ему все равно. Сказка закончилась.
Принц отряхнулся и отправился дальше, а глупая Золушка осталась у
разбитого корыта.
Конец.
Я хватаю с земли обломок бордюрного
кирпича и уже замахиваюсь, чтобы разбить ему заднее окно, как он
мне разбил сердце. Но рука безвольно падает вдоль тела. Пальцы
разжимаются, и камень с глухим стуком выпадает на асфальт.
Нет смысла.
Он сделал свой выбор, и мне его не
переубедить. Такие как он не мечутся. Они просто поворачиваются и
уходят, и глубоко наплевать на тех, кто остался позади.
— Пошел ты к черту, Демид! — шиплю,
давясь колючими слезами, — пошел к черту.
Я была настолько наивна, что думала,
будто жизнь заканчивается, когда тебя бросают. Когда выдирают
сердце из груди, швыряют на острые камни и топчут железными
сапогами.
Ничего подобного!
Она заканчивается, когда ты блюешь
каждое утро. Упорно оправдываешь это отравлением, ротовирусом,
скачками давления и ретроградным Меркурием, а потом покупаешь тест
и обнаруживаешь две полоски.
В этот момент небеса обрушиваются с
такой силой, что придавливают тебя к земле, и нет возможности
шевельнуть рукой. Больно. Страшно. Липкий ужас все глубже
засасывает в свои сети.
Я выпадаю из реальности. Дрейфую.
Пытаюсь убедить себя, что все это сон, из которого вот-вот удастся
выбраться. К сожалению, нет. Не выбраться. Это не рассосется само.
Не исчезнет.
Я одна. И я беременна.
Первая мысль — сообщить ему. Но
вспоминаю его жестокие слова и то, как он на моих глазах целовал
другую. Снова настолько больно, что не могу дышать.
Клянусь, самой себе, что не стану
ему звонить. Даже если подыхать буду, даже если от тоски захочется
выть и бросаться на стены.
Больше никогда и ни за что.
От меня и так ничего не осталось.
Только ошметки. Я соберу их, склею как-нибудь. Справлюсь. Без
него.
Три года спустя
— Лерочка, отвезешь платежки в банк?
— просит Светлана, протягивая мне розовую папку, — надо успеть до
обеда, а я никак не могу.
— Без проблем, — не глядя, сгребаю
папку на край стола, — сейчас с бронью закончу и я вся твоя.
