Егор
Так-то вот. Спёкся дупель. Это тебе не Питер. И не понты кидать. И не «флажок» у турника делать. С голым торсом. Типа, мышцой поиграть. Для себя. Ага, конечно.
Кшап-шух, кшап-шух.
Давай-давай. Шагай. Давай, дупель.
Кшап-шшух, кшап-шшшух.
Снег сухой. Слава богу. По мокрому не дошли бы. Кшап-шшшух, кшап-шшшух. Ноги не гнутся. Хорошо, что снегоступы. Пора привал. Давно пора. Нет, пусть он попросит. Тогда скажу.
Я обернулся. Качнулся, по колено в сугробе. Ноги дрожали.
Денис тоже остановился, поднял голову. Шапка мокрая от пота, волосы слиплись, вокруг носа белый треугольник. Блин, это херово. А я в догонялки играю. Сказал же Аркадий: «Ты старший. Только не дури». Дупель-то я, выходит. Сука, вот же баран. Вернусь, скажу: «Денис слабаком оказался, умер по дороге»?
Я потерял равновесие и завалился. То ли сел, то ли упал.
– Всё нормально? – Денис сунулся помочь.
– Нормально. У той сосны привал, – показал я. – Справа обойдём, чтобы не через проталину. Торф внизу тлеет, провалиться можно. Сосна на пригорке стоит. Корни мощные, на них посидеть можно. Там ручей близко, полегче будет. Наверно.
Денис кивнул. Кивнул, как голову уронил.
Кшап-шшух, кшап-шшшух. Дошли. Привалились к сосне, вытащили фляги.
– Много не пей, – сказали. – Сначала рот прополощи, потом маленькими глотками.
– Ага.
По небу летели низкие облака. Похоже, дело к метели.
– Ты как? Давай из рюкзака возьму что-нибудь.
– Тогда уж на плечах меня понеси. А чо, хорошее начало будет, – усмехнулся Денис. – А Аркадий точно сказал: «С железом не дойдёте».
– Да, с оружием бы тяжко пришлось, – согласился я.
Белый треугольник исчез у него, слава богу. Солнце валилось на закат, должны засветло успеть.
– Ну что, пойдём?
– Пойдём, если встанем. Прыгать не будем?
Мы хмыкнули. Перед выходом Армен заставил нас выполнить Правило номер один – проверка бесшумности: попрыгать, чтобы обнаружить брякающее-звякающее.
«В лесу тихо будь! Руками не махать, резко не двигайте. Издалека увидят. Близко рядом не идите. Ветки не ломайте, не трогайте».
– Не будем. Вот завтра – другое дело. Тихо будь! Пойдём.
По ручью идти полегче. Здесь почти наст – ветер постарался. Ноги не по колено уходят, а выше щиколотки. Красота. Только сил нет. Но до темноты успели к Борисовой избушке.
Щепки и нитки на месте, никто с осени дверь не открывал. Толкнул филёнку звякнуло стекло. Я и забыл про последнюю контрольку – две бутылки за дверью.
Печка разгорелась быстро. Дров – целый угол, просохли капитально, растопка отдельно, сбоку лучина в горючке. Я поднял дубовую крышку подпола, спустился вниз за оружием. Денис принимал замотанное в промасленные тряпки тяжёлое железо, ставил по стенке. Последним передал ему гранатомёт и подумал: «Сейчас надвинет крышку обратно, и кранты мне. Кричи не кричи, стучи не стучи. Ага. Ждал бы я от Дениса подлянки, разве полез бы в подпол?»
Избёнка прогрелась, маленькое окно запотело. Пахло пылью, деревом, металлом и ружейным маслом. Через пять минут к букету добавилась наша пропотевшая одежда, носки и портянки. И аромат разогретой тушёнки из банки.
– Короче, так, – сказал я, догребая хлебом остатки. – Дежурим по очереди. Первая вахта моя, потом, до двух ночи – твоя. С двух до четырёх – снова я, потом до рассвета – ты. Оружие наготове, к окну близко не подходи. Сбоку смотри, а то…
Денис уже спал, раскинувшись на полу крестом. Угольки из поддувала отражались на чисто вылизанной ложке в полуразжатой ладони.
Я усмехнулся и устроился в углу возле оконца. Отсюда и наблюдать, и дверь под контролем. Проснулся от холода.
Час ночи. Заслонку мы не закрыли, печка прогорела полностью, и ветер выдул последнее тепло. Сел на корточки и завалился на бок. Не слушаются ноги. Напихал лучины, растопки, чиркнул зажигалкой, насовал дров. Загудело. На этот раз дождусь, чтоб заслонку закрыть.
