Задыхаясь бежала она босая, вздымая ногами сырую землю, спотыкалась об узловатые корни деревьев, жадно хватала воздух, пытаясь сохранить самообладание.
«Где же ты?.. Где?!» – проносилось в ее голове.
Облака цветущих яблонь, синий купол неба, черная земля – всё в звенящей тишине майской ночи мелькало перед ее глазами. Большой белый пес в синих сумерках сверкал глазами, тяжело дышал, капал слюной на рыхлый чернозем.
***
Под одним из старых стволов лежит тонкое бездыханное тело девочки. Голова ее покоится на гладком валуне, блестящем в лунном свете от тонких ручейков.
Женщина, увидев это, обомлела, но тут же собрала последние силы, рванулась к ней, упала на колени, запустила длинные пальцы в копну пшеничных волос и подняла трясущимися руками головку, почувствовала на коже горячую вязкую кровь.
– Нет, ты не можешь умереть, – цедила сквозь зубы она сдерживая в себе дрожь и страх, – не можешь…
Огромный Пес, будь то мраморный, сидел у камня, смотрел пристально.
«Прекрати. Ты знаешь, что делать. Соберись! Ну же! Нам пора уходить» – пронёсся в голове у испуганной женщины чужой голос. Она растерянно посмотрела на пса, закрыла глаза, вобрала в себя прохладный воздух и шепнула на ухо девочке:
– Открой глаза…
***
Бесконечный лес мчался прочь за окном. Высокие тёмно-зелёные ели и ещё не запылённые молодые листья тополей, вицы кустов – всё смешалось в один бесконечный диафильм. И тут вдруг, залитое солнцем до самого горизонта бурое поле и сотни ворон, то вздымающийся в воздух, то опускающихся на оголенную землю.
– Она сумасшедшая, Мариша, психопатка!
– Зачем ты так?
– А как? Я просто хочу, чтоб ты знала! Куда я тебя везу…
Она замолчала и вновь отвернулась к окну.
В просторном салоне «Волги» было душно, открытые окна мало спасали положение. Пот катился по лицам пассажиров. Солнце проникало в салон, нагревало кожу сидений так, что их нельзя было её коснуться. На заднем скучал большой белый пес. Измотанный долгой дорогой он вонял, поскуливал, положив голову на лапы, повременно закатывал на хозяйку глаза, оголяя покрасневшие белки.
– Мариша…
– Чего? – вздрогнула задумавшаяся девушка.
– Зачем такой большой?
– Что?.. Кто большой? – сонно переспросила она.
– Пес твой большой.
– А… мм… – безразлично махнула она рукой и смотря в окно отстраненно пробормотала, что ей так нравится.
Миша ненавидел сейчас этого пса всем сердцем за запах, за шерсть по всему салону его новенькой «Волги». Ему казалось, что животное за ним наблюдает. «У-у… скотина несчастная. Ну ничего, мы тебя сплавим. А пока – что делать? Придется терпеть. Чего не сделаешь ради любви».
Мише было около тридцати. Он был небольшого роста, довольно тучный, голос имел с надрывом и хрипотцой, присущий полным людям. Говорил он слащаво, быстро и съедая окончания, но любил делать долгие паузы, перед тем как протараторить что-то. Лицо его было совершенно круглым с маленькими на выкат глазами. Пальцы короткие с перетяжками. Одним словом, красавцем его было не назвать.
Сложно сказать был ли он умен, но факт, что хитрости ему было не занимать. Миша занимал высокую должность в советской Москве. Так что сполна пользовался всеми чинушичьими привилегиями и спекулировал ими как мог. Квартиры, дачи, блаты… Он любил роскошь, не по-советски излишнюю.
Но первой его страстью были девушки. Ни одна юбка не могла скрыться от его глаз. Когда рядом оказывался знакомый мужского пола он отпускал в адрес девушек похабные анекдоты, от которых даже иным солдафонам становилось мерзко.
Официально Миша был женат два или три раза – он уж не помнил точно. Это были браки «по большой и светлой», как он сам любим выражаться. Подруг было не счесть. Он относился к женщинам как к вещам или предметам роскоши. Вполне серьёзно рассчитывал бюджет на каждую и прикидывал во сколько та или иная ему обидеться. «Вот эту можно сводить в кафе и бросить к её ногам три гвоздики и она в кармане. А вот эту – только в ресторан. Парк культуры и пломбир». Секретарши приходили и уходили в слезах. Прочие работники отдела вздыхали: «понаберут!.. понимаешь». Пару раз вахтерам приходилось выталкивать вон наглых особ, которые порочили честное имя начальника заявлениями на усыновление якобы его детей.
