Тарелки гремели в мыльной воде, которая уже успела остыть и
покрыться тонкой плёнкой жира. Я тёрла глиняную посуду, стараясь
отскрести прилипшие остатки вчерашней каши, когда тяжёлая дверь
кухни распахнулась с таким грохотом, что я вздрогнула и чуть не
выронила миску.
— Эльвия! Глупая девчонка! — прогремел голос дяди Эдмунда,
заполняя собой всё пространство маленькой кухни.
Я не обернулась сразу — знала, что это только разозлит его ещё
сильнее. Мои руки, красные от воды и моющего средства, продолжали
механически тереть посуду, пока я считала до трёх, давая себе время
подавить раздражение.
— Да, дядя? — спросила я, наконец повернувшись и вытирая руки о
фартук, некогда белый, а теперь покрытый множеством пятен, которые
не брало даже самодельное мыло.
Эдмунд Харвуд стоял в дверном проёме во всей своей грузной
красе. Его когда-то дорогая, а теперь потрёпанная на локтях и
вороте рубашка была заправлена в штаны, которые удерживал широкий
кожаный ремень, и я невольно поморщилась, вспомнив, как часто в
детстве этот ремень шлёпал меня по спине. Круглое лицо дяди
раскраснелось — верный признак того, что он уже успел приложиться к
кружке эля, хотя солнце едва перевалило за полдень.
— Ты что, ослепла? — он ткнул пальцем в камин, где слабо тлели
угли. — Огонь почти погас! А у нас... у нас гости, понимаешь? — его
голос вдруг изменился, понизившись до шёпота, а маленькие глазки
забегали, словно он боялся, что кто-то может подслушать. —
Благородные гости из самого Огненного Предела!
Моё сердце пропустило удар. Огненный Предел... значит, драконы?
В нашем захудалом постоялом дворе, на самой границе земель, где
порядочные люди обычно не задерживаются надолго?
Дядя, казалось, принял моё молчание за непонимание важности
момента и шагнул в кухню, его грузная фигура нависла надо мной, как
туча.
— Ты хоть понимаешь, что это значит? Настоящие
драконы-аристократы! — он схватил меня за плечо, больно впившись
пальцами в кожу. — Если мы им угодим, они заплатят золотом!
Настоящим драконьим золотом! А если нет... — он не договорил, но
его глаза сузились, и я прекрасно поняла невысказанную угрозу.
— Я разожгу огонь, — тихо ответила я, опуская взгляд, чтобы он
не увидел вспыхнувшее в моих глазах раздражение.
— Не здесь, дурочка! — рявкнул дядя. — В главном зале! И не этот
жалкий огонёк! Ты должна принести дров из сарая и как следует
растопить большой камин. Драконы любят тепло, горячее, чем мы можем
вынести. И поторопись! Они уже заняли лучшие комнаты и скоро
спустятся вниз.
Он отпустил моё плечо, но продолжал стоять, ожидая, что я
немедленно брошу всё и побегу выполнять его приказ. Я медленно
сняла фартук, стараясь не делать резких движений, которые могли бы
его спровоцировать.
— Огненный Предел... — не удержалась я от вопроса. — Но почему
они здесь? Ведь до ближайшего города три дня пути, там и постоялые
дворы получше, и...
Хлёсткая пощёчина оборвала мои слова. Голова мотнулась в
сторону, а щека мгновенно вспыхнула огнём.
— Не твоего ума дело, почему они здесь! — прошипел дядя, его
лицо исказилось от ярости. — Твое дело — делать, что велено, и
держать язык за зубами! Или ты забыла, кто тебя кормил все эти
годы, неблагодарная? Тебе уже месяц как исполнилось восемнадцать, а
я все еще держу тебя под крышей, хотя мог бы выставить за дверь!
Твоя мать была шлюхой, которая путалась с кем попало, а потом
умерла, оставив нам свой позор!
Я стиснула зубы, чувствуя, как внутри поднимается горячая волна
злости, которую я так тщательно научилась подавлять за годы жизни в
доме дяди. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки, ногти впились
в ладони до боли.
— Простите, дядя, — выдавила я сквозь стиснутые зубы. — Я сейчас
же пойду за дровами.
