Тот год, когда мы с мамой переехали в новую квартиру, я не
забуду никогда. Радость и счастье переполняли нас, им просто не
было предела.
Хоромы улучшенной двушки показались царством в небе.
В небе - потому что квартира на шестнадцатом этаже.
Поначалу я скованная невольным страхом выходила на балкон, чтобы
повесить бельё. Казалось, сейчас дом качнётся, и я выпаду прямо
туда, где гуляют с колясками девчонки и возится в песочнице
малышня. Но со временем немного привыкла и уже не так боялась.
Мы были счастливы - мама и я.
В тот год произошло ещё одно событие, которое ненадолго омрачило
радость переезда. Но как всё в жизни, что-то становится неважным,
забывается, стирается из памяти постепенно, так и это событие
стёрлось уже скоро, и мы с мамой договорились никогда о нём не
вспоминать.
Произошло это где-то через месяц после того, как мы переехали
сюда. Случилось несчастье в доме напротив. Молодая женщина то ли
выпала из окна, то ли прыгнула с балкона – так никто и не понял,
как всё произошло. Но чаще говорили, что она покончила жизнь
самоубийством. Так ли это было, никто не знал.
И только теперь, спустя время, я знаю точно, всё началось именно
тогда, в тот год, когда мы с мамой получили новую квартиру.
Но обо всём по порядку…
Барак, в котором мы жили, сколько себя помню, – наконец,
городские власти признали ветхим.
Всем жителям, а это восемь семей, дали новые квартиры. И
поселили нас всем гуртом, в одном и том же доме, в одном и том же
подъезде. И все, кто много лет дружили или не дружили, строили друг
другу козни или помогали, оказались снова вместе.
Но все были настолько счастливы, что сразу забыли старые обиды.
Даже соседка Тамарка, которая маму всегда хаяла на чём свет стоит,
и та чинно здоровалась и важно улыбалась, показывая своё
расположение и совсем забытую вражду.
Мама тоже улыбалась, но от Тамарки всё равно ничего хорошего не
ждала.
- В глаза заигрывает, а за пазухой фигу крутит, - говорила мама,
и я ей верила.
Ну не может человек, столько лет волком смотревший, взять и
стать в одночасье хорошей и приветливой соседкой.
Тамарка на маму чего злилась, оттого что она одинокая, скромная,
вдобавок ещё и красивая. А муж Тамаркин на маму порой засмотрится,
так та злобу и таит. Но в свете новых событий, видимо, поутихла её
злость, возможно ненадолго.
Другие соседи со мной и с мамой всегда были приветливы. Уважают
её и жалеют. Одна меня тянет, на двух-трёх работах работает, для
того чтобы всё у меня было. С самого детства я это понимаю.
Сначала в квартире у нас не было ничего. Та рухлядь, которая
называлась мебелью в нашей старой лачуге, так и осталась там
стоять, когда экскаватор подцепил ковшом и вклинился зубчатым краем
в ветхую стену. Забирать с собой старьё мы не стали. В новую жизнь
нужно всё новое.
- Мебель - дело наживное, - говорит мама, - возьму в кредит.
Но в самом начале всё как-то не получалось. То мне в школу, то
одеться, обуться - зима пришла. А ещё и коммуналка. Поэтому сначала
спали на полу, на матрасах. Ели на небольшом столике в кухне.
Спасибо, хоть телевизор был.
Мы не унывали. Мама работала с утра до ночи. А я старалась,
чтобы дома было чисто и когда мама придёт с работы, было что
поесть. Готовить я умею лет с шести, наверное. В шесть - это
яичница, картошка варёная и сосиски.
Но с годами уже много чего научилась. Читала кулинарные книги,
пробовала, портила, выбрасывала - но готовила.
В пятнадцать я уже могла приготовить всё, что умеет любая
домохозяйка, и даже немного больше. Нравится мне это дело, поэтому
в колледж решила поступать на повара.
Время летит незаметно, и в квартире нашей уже почти всё
заставлено современной мебелью. Мама так же неделями работает, а я
всё так же учусь, готовлю, убираю, стираю и жду её с работы.
