«Время 6:30 утра, декабрь. Ты, друг мой, находишься в автобусе,
переполненном людьми разных возрастов, профессий и интересов.
Сейчас только среда, и ты понимаешь, что подобные поездки на этой
неделе тебе предстоит совершить ещё минимум пару раз. Ты специально
встал в задней части салона, так как все сидячие места были уже
заняты на первых трёх остановках после депо, а сзади больше всего
свободного места.
Рядом с тобой стоит то ли практикант, то ли молодой подающий
надежды специалист. Он, насупившись, уткнулся в свой телефон и
пытался не обращать внимание на двух явно подвыпивших работяг лет
сорока, которые очень громко обсуждали никому не интересную тему.
Одного из них ты узнал, ведь он работал в соседней бригаде. Заметив
тебя, мужик с искренней улыбкой сильно сжал твою руку своей грубой
клешнёй и снова резко переключился на своего собеседника. Напротив
тебя слышны женские смешки — это две операторши линии сборки
вспоминали прошлые выходные в гадючнике, который в твоём городе
почему-то называли клубом.
Тебя немного клонит сон, но шум и холодный сквозняк, залетающие
из открывающихся на остановках дверей, которые запускали в
транспорт ещё больше народу, не давали тебе закемарить.
Единственное, о чём ты сейчас мечтаешь, — это выбраться из этой
металлической коробки.
Ты заметил, что автобус простояв небольшое время в пробке,
наконец проехал санитарную зону, а из окна уже виднелись гордо
стоящие исполинского размера трубы, беспощадно уничтожающие
озоновый слой назло Грете Тунберг. Ты вышел из транспорта и на ходу
начал искать пропуск в карманах своей куртки. Ты прибыл на своё
место работы, на завод…»
— Фу-у-ух, — выдохнул я, одновременно заканчивая мысленный
монолог. Иногда тянет рассказать кому-то о том, что накопилось на
душе, пусть даже это будет мысленный собеседник. Кто ещё?..
Других-то нет. Может, как и Андрюхе, к психологу походить?
Выговориться?
Возможно, это возрастное, но сейчас моя нынешняя жизнь больше
всего была похожа на старый школьный доклад про рябчика:
Рябчик не летает. Теоретически способен, как курица, хлопая
крыльями, подпрыгнуть метра на три, но в реальной жизни никогда
этого не делает.
Рябчик невзрачный. У большинства птиц как минимум самцы имеют
яркое оперение (типа домашнего петуха), но у рябчика и самец, и
самка одинаково бежево-серенько-рябенькие — отсюда и название.
Рябчики не устраивают боёв друг с другом, то есть самцы не
дерутся за лучших самок. Все рябчики одинаково унылые, поэтому
проблемы выбора нет. Птицы разбиваются на пары случайным образом,
да так и живут всю жизнь.
Рябчик домосед. Он не летает в тёплые страны, как журавли или
ласточки, да и вообще не склонен к какой-либо миграции.
Рябчик не видит новых мест и умирает там же, где родился.
Живёт рябчик тихо, как мышка, кушает листики и зёрнышки. Всю
жизнь прячется в лесу, в самой чаще, в глухих зарослях
кустарника.
Друзей у рябчика нет. Враги рябчику все.
Зимой, в мороз, когда белый от стужи месяц примерзает к вершинам
ледяных сосен, рябчик выкапывает лапками нору в сугробе, забивается
в неё, заваливает вход снегом и молится, чтоб тепла его тельца
хватило на то, чтобы дожить до утра.
Большинство рябчиков гибнет в первые месяцы жизни.
На территории России популяция состоит примерно из сорока
миллионов рябчиков.
Особый интерес к рябчикам, как мы знаем из бессмертного
двустишья Маяковского, проявляют буржуи. Как будто мало рябчику
невзгод, в дополнение к прочим тяготам жизни — рябчики ещё и
вкусные.
Охотятся на рябчика с манком. Услышав охотника, наивный рябчик
выбегает к нему прямо под ружейный выстрел. О чём думает рябчик,
когда спешит на зов? Неужели за всю свою безрадостную жизнь птица
так и не успела понять, что на целом свете не нужна никому иначе
как в пищу?
