Эпизод 1. Лю из столичных
– Да будет ласкова ночная звезда к твоим детям, хозяйка!
– Ну заходи, накормлю, напою, а потом расскажешь, кто таков и зачем явился.
Отрава издали заприметила незнакомого перевертыша, направлявшегося в их дом, потому-то и юркнула через дворовый вход и притихла в комнате за кухней. Мама, открывшая на стук, тоже была удивлена незваному гостю, но ответила по традициям. Отрава же наблюдала за пришлым через едва приоткрытую дверь. Он, конечно, сразу понял, что в доме, кроме старой возвращенки, есть кто-то еще – перевертыши отличаются тонким нюхом. Но Отрава все равно не спешила выходить. Не так-то часто в их деревню наведываются путешественники, а уж прямиком в их дом – никогда.
В Тихой Речке жили по большей части возвращенцы, но и перевертыши тут водились, хотя свои, коренные. У подружек Отравы отец был перевертышем, а мать возвращенкой, но старшая их дочь родилась возвращенкой, а младшая – перевертышем. Тут уж как выпадет, но при этом невозможно с точностью сказать, кому повезло больше. Перевертышей легко отличить: у них всегда черные волосы и глаза. Настолько черными ни у возвращенцев, ни у кудесников не бывают.
Этот же гость был молод и очень мил, если Отрава из своего укрытия все правильно разглядела. Он безустанно улыбался и искренне нахваливал мамину стряпню, пока та места себе не находила от любопытства, но удерживалась от вопросов. Нрав у перевертышей обычно добродушный и веселый, если не считать коротких всплесков агрессии при восходе ночной звезды. Но при этом не следует забывать, что к обязанностям своим они относятся ответственно, как никто другой. У них стремление к честности и исполнительность – основные черты характера. Уж Отрава-то об этом знала не понаслышке: отец ее подружек следил в Тихой Речке за порядком, и уж если ловил кого на воровстве или клевете, то с наказанием не тянул. Селяне давно привыкли, что этот улыбчивый мужчина в мгновение ока становится жестоким палачом, когда речь идет о казни на деревенской площади. Правда, казней в Тихой Речке уже лет десять не случалось – когда люди живут тесной общиной, если каждый друг друга с пеленок знает, то мало кто решится на убийство. Потому на площади деревенская стража изредка устраивала показательные порки за мелкие кражи или мошенничество. На этом и все развлечения. Безобидных хулиганов или любителей пожевать лишай-травку, толкающую многих на безумства, наказывали обычно общественными работами.
Когда гость наконец-то дожевал последний ломоть хлеба и запил молоком, мать посчитала, что нормы этикета можно считать выполненными, поэтому дала языку волю:
– Ну! Ты кто таков?
Перевертыш мельком глянул в ту сторону, где спряталась Отрава, и ответил:
– Меня зовут Лю. Я из столичной стражи…
– Столичной?! – поразилась мать. Отрава ахнула – из Столицы на протяжении всей ее этой жизни к ним никто не забредал. Да и в прошлой она сама была в Столице только раз, по деловым вопросам.
– Из столичной, – улыбнулся реакции собеседницы перевертыш. – Я к тебе, милая хозяйка, по поручению…
– Поручению? Ко мне?!
Если бы перевертыши не были столь сдержаны, то Лю сейчас уже перестал бы улыбаться. Но он продолжил пояснять терпеливо:
– Поручению. К тебе. Точнее, не к тебе, а к твоей дочери.
Мама не отличалась быстрым разумом, а от удивления ее мышление затормозилось окончательно:
– Свататься, что ли, надумал? Которой дочери-то? – последний вопрос прозвучал резонно – у Отравы было шесть старших сестер.
– Седьмой.
– А что сразу к седьмой-то? – тут же сосредоточилась мама. – У меня их целый выводок! Может, для начала всех посмотришь?
– Нет. Мне нужна только седьмая!
Теперь и мать уставилась в то место, где до сих пор стояла уже всеми раскрытая Отрава. Она предпочла бы остаться там, даже обнаруженная, но матери стало не до церемоний:
