Отражение

В начале декабря Алматы частенько накрывают туманы. Густые, иногда совершенно беспросветные. Возможно, перепад температуры, давления и влажность дают такой эффект. Но в тот вечер меня беспокоило то, что рейс не откладывают. Разве это летная погода?

До Гонконга лететь было часов семь, и нам пора было выезжать из дома. На улице туман уже не показался мне таким плотным. По крайней мере, можно разглядеть свои руки. И руки мужа, которые катили два наших небольших Samsonite. Пока мы ехали в аэропорт, мгла почти рассеялась, а над взлетной полосой засияли звезды.

– Видишь, все в порядке, пойдем на регистрацию. – Оптимизм мужа передался мне, и мы пошли к стойке.

Уютно усевшись у иллюминатора, как я люблю, приготовилась к долгому полету. В окошко наблюдала, как техслужба проводила заключительную проверку шасси и корпуса, в то время как в салоне бортпроводники давали инструктаж по безопасности. Стюардессы поправляли прически, заботливо подходили к пассажирам, уточняя, не требуется ли чего-то.

Муж, буквально вчера вернувшийся из другой поездки, был уставший и сонный, он заказал себе немного вина.

– Что-то я утомился от постоянных мотаний, так хочу выспаться. – Он выпил бокал, чтобы поскорее попасть в объятия Морфея, и через несколько минут действительно уснул.

В душе я была рада, что он отдохнет, но все же другая моя часть удивлялась: как он может так быстро засыпать, вот это талант! Я же крутилась в кресле, пытаясь устроиться поудобнее, и никак не могла найти себе место. Что-то в теле внутри меня беспокоило, но я пока не могла определить, что именно. В какой-то момент глянув в иллюминатор… я просто обомлела. Буквально недавно я отлично видела надпись «Алматы», а теперь ее словно ластиком стерли. Туман был настолько плотный, что, вглядываясь в его глубину, я не видела ничего.

Белая муть поглотила все.

Сначала исчезли яркие вывески, потом люди вдалеке, затем все здание аэропорта пропало из виду, растворился обслуживающий персонал, находившийся на взлетной полосе, а еще через минуту и сама полоса перестала существовать.

Корпус самолета окутало беспросветное облако тумана.

Было полное ощущение, что мы провалились в другое измерение и находимся теперь nowhere.

Я посмотрела на мужа. Он тоже явно был в счастливом «нигде», но не из-за странного тумана, а из-за сладкого сна. Легонько ткнув его в бок, я поняла, что его трудно вывести из забытья, поэтому просто стала ждать. В душе бродили какие-то необъяснимые чувства.

Так прошел еще час. Мы никуда не взлетали. Облака за бортом только уплотнились, превратившись в белое густое молоко. Никто ничего не объяснял, хотя и так было понятно, что туман не дает нам взлететь.

Я попросила стакан воды, милая стюардесса торопливо принесла его мне, только пожав плечами на вопрос, когда же вылет. «Пока не знаем сами. Туман такой сильный, что не видно взлетно-посадочной полосы. Скоро выйдет капитан и все объяснит», – прошептала она мне, чтобы немного успокоить.

Смотреть в иллюминатор стало совсем неинтересно. Как и на спящего мужа. Я тоже пыталась уснуть, но волны тревоги то и дело поднимались внутри. Что же все-таки происходит?

Наконец вышли второй пилот и капитан – статный, седовласый, импозантный взрослый мужчина лет за шестьдесят, он был родом из Канады и говорил с нами на английском.