— Ваха, здравствуй.
— Виктор?.. Чем могу помочь? —
пытаюсь говорить обыденно, но сам прекрасно слышу, что голос мой
сел из-за выпитого.
— Ваня нашёл воришку. Я бы не хотел
сдавать её властям, пока не узнаю, где мои деньги.
— Это женщина? — задаю вопрос,
ощущая, как во мне просыпается голод.
— Девушка, лет двадцати трёх.
— Оставь её мне, — прошу я
сипло.
— Она мне нужна живой и со всеми
конечностями, Ваха, — серьёзно заявляет Виктор, что меня откровенно
повеселит. — Деньги все ещё не нашли. Девушка молчит.
— Жить будет, а вот за конечности не
ручаюсь, — отвечаю я ему с усмешкой. — Она быстро мне всё
расскажет. Вот увидишь.
Возможно, Старый Дом подумает, что я
так шучу…
И зря.
Пить резко расхотелось. Всё, о чём я
теперь мог думать, — побыстрее познакомиться с той дурой, которая
обокрала самого Старого Дома. Она или сумасшедшая, или глупая. Меня
ни то, ни то не волнует. Виктору нужны ответы, и я выбью их из этой
идиотки. Вернее вырежу…
Кровь, вот что меня сейчас успокоит.
Море крови и слёзы… Я ведь так и сказал, что не ручаюсь за
сохранность её пальчиков. Зачем ей десять?..
Безумные мысли нисколько не пугали,
а лишь успокаивали мою чёрствую, очернённую душу.
Прошло меньше часа, как в дверь
постучали. Отставив пустую бутылку, я не спеша направился в
прихожую. В уме я уже прикинул, какой скальпель нужно
использовать.
Мне нечего терять. Уже нечего…
— Ваха! Открывай.
Голос Вани я узнал сразу. Мы не
виделись полгода, и я не могу сказать что рад его видеть
сейчас.
Открываю дверь игнорируя поток
ледяного воздуха, который врывается в дом. На улице минус
пятнадцать, ещё и снег валит.
Одетый в чёрный пуховик и шапку Иван
хмуро оглядывает меня, в то время как я дарю ему аналогичный
взгляд.
— Заходи, — говорю без приветствия и
отхожу в сторону.
Лишь когда опер делает шаг, я
замечаю мелкую фигуру с… мешком на голове и в наручниках. Молча
наблюдаю, как Ваня без особого усилия затаскивает девушку в мой
дом.
— Это что? — киваю в сторону
трясущейся тушки в руках Голубева.
— Твой новогодний подарок, —
отвечает мент с явным раздражением.
— Почему без банта? — фыркаю,
внимательно рассматривая незнакомку.
— Не успел, сам завяжи и под ёлку
поставь, — огрызается блондинчик.
Из-под чёрного мешка торчит прядь
медных волос.
«Почти как у Линды», — сразу
всплывает в моей голове.
Без особого стеснения беру прядь, на
что незнакомка дёргается, но я не отпускаю. Раздается тихое
ойканье, которое не вызывает во мне никаких чувств. Мне не жалко
воровку. Ни сейчас, ни тогда, когда я буду вгонять иглы ей под
ногти.
— Куда её? — возвращает к себе моё
внимание Иван.
— Давай сюда. У меня как раз клетка
пустует, — говорю на полном серьёзе.
Беру девушку выше локтя, сразу
отмечая, какая она худая.
В моей больной голове возникает лишь
одна мысль: «Кости хорошо ломать».
Оглядываю с ног до головы, вернее —
до мешка, эту смертницу. Лица не видно, но она мелкая, словно
школьница. Худобу не скрывает даже куртка. Пальчики тоненькие,
ноготки короткие, аккуратно подстриженные.
Хочу побыстрее избавиться от
надоедливого Голубева и начать веселье со своей новой игрушкой. Про
бант я не зря сказал. Вот только ленту я планирую продеть через
отверстия в ее коже. Интересно, она громко будет кричать, если я
проколю ей соски иглами?
Безумные мысли одна за одной
мелькают в моей нетрезвой голове. Понимаю, что отчасти это алкоголь
руководит потоком извращённых мыслей, хотя некоторые ещё можно
отнести к здравым. Если то, что я хочу сделать, можно назвать
«нормальным»…
Нет, нельзя. Я это понимаю. Я это
знаю, но всё равно сделаю.
— Чё она не дёргается?
— Я умею убеждать, — недобро
произнес Голубев.
Ещё и усмехнулся своей ментовской
улыбкой.
Девушка от его слов вся сжимается.
Плечи дрожат. Слышу тихий всхлип через плотную материю мешка.
Скорее всего, плачет.
