“Иногда ожидание — это
единственное,
что у нас есть”
- Трудный день? - Оля не отрываясь шуршала бумагами у себя за
стойкой.
- Суета…, - я с трудом заставила себя разлепить губы, а вот
приоткрыть веки сил уже не было. По сравнению с улицей, в вестибюле
было тепло и уютно. Тело впало в оцепенение, говорить не
хотелось.
- Ты сегодня рано, - констатировала очевидное девушка, - у
начальства уже выходные? - она бегло глянула в мою сторону.
- Вроде того, - выдавила я из себя, стараясь не отрубиться
ненароком.
- А у нас грядет какая-то проверка. Заставили привести в порядок
всю текучку, плюс архив. - пожаловалась Оля, - И это все под Новый
Год!!! Совсем с ума посходили. Как успехи у Вовки? - она резко
сменила тему.
Дежурный вопрос. Уж кому как не ей знать про успехи Вовы. Мы
восемь лет встречаемся у этой стойки, Вовке уже шестнадцать!
Шестнадцать! Как бежит время. А казалось все было только вчера.
- Да вроде все нормально. - я через силу подавила зевок, веки
тяжелели и упрямо ползли вниз.
Вовкина тренировка заканчивалась через двадцать минут.
Прислонившись спиной к твердому мрамору стены и вытянув гудящие
после рабочего дня ноги, я с удовольствием сидела около Олиной
конторки и отчаянно старалась не уснуть. Конечно, можно было бы
ехать сразу домой, но за все время Вовкиных занятий это стало уже
своего рода традицией. Так получилось, что никто из ребят его
группы в нашей стороне не жил. Мы встречались здесь и ехали вместе.
Сначала, просто потому что он был маленький, потом по привычке, да
и просто нам это нравилось. Обсуждали по дороге прошедший день,
строили планы на выходные.
Привычные звуки спортивного комплекса успокаивали. Мысли
свернули на домашний лад. Суета рабочего дня отступила под натиском
грядущих выходных. Долгожданный вечер пятницы - сам по себе
прекрасен. В сумке новая книжка любимого автора, и в животе сладко
сворачивает пушистый хвост, в предвкушении захватывающей истории. Я
прямо таки чувствовала, как расслабляется тело под мягким ворсом
полосатого, похожего на большого серого кота, пледа. Продавленная
спинка папиного кресла нежно обнимает напряженные плечи. И чашка.
Чашка с улыбающимся жирафом на зеленом фоне, и умильной надписью
“дарю тому, кого люблю”. Она привычно ложится в ладонь, согревая
своим теплом не только руку, но кажется всю меня до кончиков волос.
Мизинец нащупывает выщербину на донышке, и губы непроизвольно
складываются в улыбку.
Вовке четыре. Ну или около того. И он как всегда тащит с улицы
цветы, точнее все что похоже на цветы, ну или все что можно
поставить в стакан и назвать цветами. Зимой эту роль могли сыграть
куски льда…, в них тоже цветы, просто замерзли и прячутся. Но,
точно там есть. Тогда, не найдя подходящей посуды, он неудачно снял
мою любимую чашку, перед этим соорудив эпичную конструкцию из
табуретки, корзины для игрушек и маленького стульчика. Почему-то из
сотни подаренных букетов, палочек, веников и ледяных глыб,
запомнилась именно эта насупленная мордаха, маленькие горячие
ладошки, прижимающие к груди мою любимую чашку с очередным
“букетом”, сколотым дном и тихое “я нечаянно”. И пряный аромат
корицы окутывает волшебством. Да…, вот так будет просто
чудесно.
По коридору раздалось гулкое эхо шагов. Рефлекторно я приняла
более собранную позу и даже приоткрыла один глаз. Чуть-чуть.
Спортивная сумка, лихо закинутая за спину, коричневый джемпер
крупной вязки и тренерский бейдж. Мужская спина подошедшего
заслонила собой всю Олину стойку.
- Добрый вечер. - Мой слух зацепился за низкий мужской баритон,
который пробежался по внутренностям, легко прогоняя сонливость.
- Привет, Игорь. Уже закончили? - Оля, не поднимая головы, все
также что-то внимательно высматривала в своих бумагах.
