Согласно статистике, два из пяти браков в США заканчиваются разводом.
Согласно этой же самой статистике, почти десять процентов убитых женщин являются жертвами собственных мужей или любовников.
Интересно, в какой именно момент жертва понимает, что рядом с ней спит, ест, смотрит телевизор и разговаривает человек, который задумал ее убить? Задолго до? Или за пару секунд перед смертельным ударом? И если первое, то почему остается со своим потенциальным убийцей до конца, не пытаясь предотвратить неизбежное?
– Смотри, куда прешь, урод! – Голос отца резко выдернул Нолу из ее размышлений. Ремень безопасности ощутимо вдавился в грудь, удерживая ее на месте, но голова девушки все равно по инерции мотнулась вперед, когда машина резко затормозила.
– Папа! – раздался справа возмущенный голос Стейси.
С трудом восстанавливая сбившееся дыхание, Нола посмотрела на сестру. Та, согнувшись в три погибели, шарила у себя под ногами, куда, судя по не особо сдержанным в выражениях комментариям, только что улетел ее мобильный.
– Он меня подрезал! Этот сукин сын меня подрезал! Я так и знал! Он еще на заправке на меня странно косился.
– Это был не он, Гарри, – со вздохом проговорила мать семейства, сидевшая в пассажирском кресле рядом с водителем. – У того был темно-зеленый кроссовер, а этот пыльно-оливковый.
Ноле была хорошо знакома эта обреченная интонация: мама всегда так реагировала на эмоциональные всплески отца. Терпеливо и сдержанно, с полным осознанием того, что он едва ли успокоится и что ничто не помешает ему вспылить по любому другому поводу спустя пять минут.
Вот эта женщина точно не думала ни о какой статистике, когда выходила замуж – хотя, по глубокому убеждению Нолу, ей стоило бы. Потому что за убийство нервных клеток своей семьи Гарри Хадсену давно пора было впаять пожизненное.
– Как по мне, оба они зеленые, – меж тем проворчал тот, снова прибавляя ходу. – Надо было номера записать.
– Зачем? – все тем же упадническим тоном поинтересовалась мать.
– Ты не понимаешь, Карина, – раздраженно покачал головой он. – Такие люди просто опасны на дорогах. Сегодня он подрезал меня, но я-то, слава богу, водить умею. И реагирую быстро. А завтра он влезет перед какой-нибудь дурой, которая будет красить ногти за рулем, и тогда без аварии точно не обойдется. Нет, таких ублюдков нужно держать в поле зрения и время от времени проводить с ними воспитательные беседы. Просто для профилактики.
– Вот полиции-то делать нечего, кроме как воспитательные беседы проводить, – влезла в разговор родителей Стейси, наконец отыскавшая свой телефон под сиденьем.
– А не помешало бы! – повысил голос отец, бросая назад короткий взгляд через зеркало заднего вида. – Некоторым придуркам нужно по многу раз вдалбливать одно и то же, чтобы они усвоили наконец. Хотя… вот лично в твоем случае я не уверен, что и это помогло бы.
Та только цыкнула, закатив глаза, но ничего отвечать не стала, и Нола мысленно поблагодарила ее за это.
Стейси с отцом часто ругались – до пены у рта и сорванных голосов. Один всегда вспыхивал за пару секунд, а вторая, казалось, просто физически не могла удержать собственное ценное мнение при себе. Его до белого каления раздражало, что семнадцатилетка смеет с ним спорить или тем более поучать, а ее выводил из себя тот факт, что он не воспринимает ее всерьез.
Мать в их споры обычно не встревала. Когда начинался скандал, она просто уходила на веранду их дома и сидела там, один за другим просматривая тиктоки по кулинарии. Иногда добавляла какие-то особенно ее впечатлившие рецепты в закладки, но так ни разу и не попыталась что-то по ним приготовить.
Нола тоже обычно старалась держаться от разгорающихся скандалов подальше. Конфликты – даже чужие – морально ее изматывали. А когда девушка к тому же не могла однозначно занять чью-то сторону, а то и вовсе рисковала попасть под горячую руку, наслушавшись гадостей и от отца, и от сестры, все становилось особенно сложно. Поэтому она, как и ее мать, предпочитала от происходящего ограждаться, уходя гулять на целый вечер или запираясь в комнате.
