Каждый раз, выезжая на рыбалку с ведущим генетиком Николаем Трофимовичем Соболевым, потомственный егерь национального заповедника «Завидово» Максим Расков с гордостью пересказывал краткую историю этого элитного охотничьего раздолья. Дед Максима служил здесь охотоведом со времён Сталина и Хрущёва, а отец егерем, но уже у Брежнева. Расков после строительства в Завидово секретной лаборатории был прикомандирован к этому объекту, чтобы обеспечивать светилам науки полноценный досуг. Территория национального парка хорошо охранялась, включая современные спутниковые системы слежения, и может быть поэтому, решили строить эту секретную лабораторию в национальном парке Завидово.
Главный корпус и жилая зона были обнесены бетонным забором, как Центральная база и «подключены» к имеющейся охране Завидово. Учёные и специалисты проживали в длинном двенадцатиэтажном доме и в свободное от работы время могли в сопровождении егерей охотиться, рыбачить, собирать ягоды и грибы. Многие из них увлекались и охотой, и рыбалкой, большинство были заядлыми грибниками. Профессия учёного, писателя либо журналиста имеет общую характерность – у мозга её представителей не бывает выходного дня. Покидая лабораторию, редакцию или письменный стол, эти люди не прекращают творческого процесса мышления, додумывая истины своих экспериментов, планируя опыты и условия исследований. Писатели продолжают сочинять свои романы, журналисты статьи и репортажи. Но если в свободное от работы время заняться хобби, мозг быстро отключается от профессионального мышления и отдыхает.
Поэтому руководство проекта заранее побеспокоилось о досуге научного контингента, размещая лабораторию заповеднике. Давно известно, что озарение у представителей этой профессии происходит после того, как они надолго отключаются от решения научных проблем. Николаю Трофимовичу было уже за пятьдесят и когда его пригласили на работу в группу генетиков секретного, закрытого объекта, он прыгал от радости. Здесь была перспектива для него, как учёного, а зарплата отличалась от прежнего уровня в несколько раз. Николай Трофимович был благодарен академику Журавлёву, позаботившемуся о нём по старой дружбе. А хобби Соболева, рыбалка и сбор грибов, делали его жизнь счастливой и радостной. В выходные он с удовольствием выезжал на своей машине в сопровождении Максима на реки и озёра Завидово. А осенью пешком бродил по живописным лесочкам заповедника, собирая грибы.
На каждой рыбалке, потомственный егерь неоднократно и с удовольствием рассказывал Николаю Трофимовичу разные курьёзные случаи, происходившие на охоте Леонида Ильича Брежнева. А когда приходилось ночевать у реки или озера, то сидя у костра, Расков любил вспоминать о мистических появлениях в лесных чащобах леших, кровожадных оборотней и даже отрядов татар-кочевников. Он с полной серьёзностью убеждал Соболева о наличии временного портала в том месте, где когда-то для царя Ивана Грозного соорудили первый охотничий шалаш. По рассказам Максима именно там пропадали люди, и однажды из болота появился взвод гитлеровцев в полной экипировке. Сам егерь не видел подобного, ему, якобы, рассказывали об этом прослужившие всю жизнь в Завидово охотоведы, которым, по мнению Раскова, можно верить, такие люди лгать не будут.
Николай Трофимович вёл себя тактично, не перебивал рассказчика и даже не возражал, как учёный, отвергающий мистику. Дослушав небылицу до конца, он широко улыбался и всем своим видом показывал, это его забавляет, но нисколько не страшит. Дескать, в жизни всякое бывает, и поэтому он не будет опровергать нелепые факты каким-либо научным обоснованием. Но в прошлом году летом, на рыбалке с ночёвкой, он сам услышал рык неизвестного хищника, доносившийся со стороны болота, удалённого приблизительно на десяток километров от рыбаков. Очевидно, так не рычат медведи, а тем паче волки, да и звук доносился издалека, но слышался отчётливо.
