1305 год где-то в Сербии. Лунный свет через окно озарял монаха, стоявшего на коленях перед распятием в келье. Справа от распятия висел огромный двуручный меч, чье гладкое, обоюдоострое лезвие словно святилось изнутри в лунном сиянии. Несмотря на безупречность стали, потертая рукоять и посеченная ударами врагов гарда, говорили о том, что оружием часто пользовались. Монах любил и уважал свой меч, слово тот был живым существом. В свободное от молитв и тренировок время он бережно полировал и затачивал его лезвие.
Слева от распятия висел треугольный большой щит, у которого была не менее славная история, чем у меча. Они сопровождали монаха еще с тех времен, когда он был мальчишкой, и силенок поднять их едва хватало. Оба эти предмета были сделаны из небесного металла, который, как считалось, был ниспослан свыше.
Меч и щит прошли вместе с ним ни один крестовый поход. Когда-то на отполированном щите красовался красный крест – знак ордена тамплиеров, к которому принадлежал монах. Были времена, когда перед сражением, будучи молодым рыцарем, он стоял в первых рядах, и враги в страхе бежали, ослепленные отраженным от зеркального щита лучами солнца. Давно это было.
Столкнувшись на своем жизненном пути с некоторыми необъяснимыми вещами, которые кроме как происками дьявола не назовешь, рыцарь оставил ратные подвиги молодому поколению и ушел в инквизицию бороться с исчадиями ада.
– Отец наш всемогущий, даруй мне знак, что на пути я верном, даруй силы бороться…
Он осёкся, услышав не привычный слуху, резко шуршащий звук, прервавший молитву инквизитора, заставив его выглянуть в окно. На фоне полной луны одна из звезд, которая должна неподвижно занимать свое место на холсте ночного неба, стремительно падала, увеличиваясь в размерах. Она зависла над лесом недалеко от монастыря, сканируя светом верхушки деревьев древней чащи, и исчезла в нем. Лес оставался темным и непроницаемым для острого взгляда инквизитора.
– А вот и знак,– ни к кому не обращаясь, пробормотал он себе под нос.
Сняв со стены распятие, и пристегнув к нему серебряную цепь, он спрятал его под монашескую рясу. Оно глухо стукнуло о кольчугу, которая пряталась под ней. Сняв щит, он приторочил его себе за спину, и вытянул тяжелый клинок в сторону открытого окна, держав его одной рукой, любуясь, как лунный свет играет на длинном безупречно отполированном лезвии.
– Я готов, Отец мой.
Перекрестившись и не предупредив братьев, он уверенным шагом покинул монастырь, преисполненный верой в том, что этот знак послан лишь ему одному.
Темная летняя ночь в лесу полна жизни, сопровождаемая самыми различными звуками. Шелест листьев, журчание ручейка, поскрипывание стволов деревьев, впрочем, все они были легко распознаваемы для чуткого слуха инквизитора, легко и бесшумно крадущегося к источнику призрачного свечения в чаще леса. Сопровождаемый стрекотом цикад и подмигиванием светлячков, он, наконец, добрался до своей цели. Вот только теперь, прячась в тени могучего дуба, он не знал, как быть дальше.
Существа, которые словно что-то искали, с непонятными предметами в своих длинных руках, людьми не были. Высокие и тощие, в непрактичных и хлипких на его взгляд доспехах, большие вытянутые головы, напоминающие яйцо, с двумя огромными миндалевидными глазами. На ангелов они не походили. Отсутствие у этих созданий рогов и хвостов также исключали из представления инквизитора и демонов.
– Быть может это нежить?! – сделал он предположение, обратив внимание на их бледную кожу. -Ну конечно же, мертвяки, – начал он развивать свою мысль. – Наверняка ищут очередной погост.
Окинув взглядом большую блестящую штуковину, которая подсвечивала мягким светом поляну, он убедился в своих выводах. По виду конструкция напоминала гроб. Эти странные создания поднимали что-то с земли и несли в саркофаг, а выходили уже с пустыми руками.
