– Ведь вы знали, что это опасно! Любой экстремальный вид спорта – большой риск. Почему же вы не остановили вашего мужа?
– Как его остановить? Вы полагаете, можно отговорить человека заниматься его любимым занятием?
– Конечно!
– Похоже, вы не представляете, что такое настоящее увлечение… Невозможно препятствовать человеку, у которого глаза горят азартом, а душа только того и просит, чтобы быстрее оставить житейские заботы и взмыть в небо…
– Вы говорите об этом с таким воодушевлением, словно поддерживаете мужа в его увлечениях!
– Нет, что вы! Я никогда не поддерживала эту безумную идею парить над землей, где одному Господу известно, что случится в следующую минуту, но я оказалась просто не в силах его вразумить. Поверьте, я миллион раз просила мужа оценить все риски этого опасного увлечения…
– В конце концов, у него дети! Его могло бы остановить чувство ответственности, родительский долг…
– Мне сложно говорить с вами, потому что вы меня не понимаете и вряд ли поймете. К счастью, в вашей семье нет людей, увлекающихся экстремальным спортом, вы просто представить не можете, каково это, стоять в дверях, не пуская мужа уйти, хвататься за его руки, кричать ему в спину отчаянные слова, отговаривать любыми предлогами, вплоть до разрыва отношений…. но ничего, абсолютно ничего не может его удержать. Я бы сравнила это с зависимостью – потребность в адреналине настолько высока, что человека не остановит ничто…
– Тут я с вами не соглашусь, есть масса примеров семей, где один или двое супругов увлекаются экстримом…
– Прошу вас, только не надо сравнений! Это все такие пустые слова, ведь другие люди – это совершенно иная история. Мой Филипп не такой, его невозможно переубедить или отговорить…
– Не обижайтесь, конечно, но любого человека можно отговорить и переубедить, вопрос только в том, что для него ценнее!
Вера подняла усталый взгляд на своего собеседника – мужчину, с которым она имела неосторожность завязать разговор во время тягостного ожидания ответа врачей. Каким же неприятным теперь ей казался этот мужчина, пришедший поддержать свою дочь, которая так же, как и Филипп, попала в реанимацию по стечению неудачных обстоятельств.
– Я пойду за кофе, – сказала Вера и поторопилась отойти от мужчины.
– Верочка, вы только не обижайтесь, я вовсе не хотел задеть вас за живое, – выкрикнул ей вслед мужчина, пытаясь таким образом оправдаться.
Это было ни к чему, она и так ни на кого не обижалась, накопленная усталость атрофировала ее чувства. Теперь даже не ощущалась тревога за детей, которые пока были не в курсе всего случившегося, потому что беззаботно гостили у бабушки. Да и что в такой ситуации можно сказать детям? Что их отец на грани между жизнью и смертью? Что никто не знает, выйдет ли он из комы?
Автомат выплюнул стакан и начал наполнять его кофе, распространяя по пустому коридору вкусный аромат. Вера любила кофе и с удовольствием и особым наслаждением пила его по несколько раз в день. Даже с Филиппом она познакомилась, держа в руках бумажный стаканчик с капучино. Вера вспомнила, как улыбнулась, поймав на себе его первый взгляд – решительный, уверенный и наглый. Тогда она деловито отпила кофе и небрежно отвела взгляд, в то время как во рту все сжалось из-за обожженного языка. «Может, это был знак?» – часто впоследствии думала Вера, но отношения с Филиппом были такими стремительными и страстными, что времени размышлять о препятствующих знаках просто не было.
Вера достала пластиковый стаканчик с кофе из автомата и побрела обратно. В пустом зале ожидания больницы по-прежнему никого не было, кроме ее собеседника, с которым ей больше не хотелось разговаривать. Тем не менее, увидев ее, мужчина улыбнулся и добродушно добавил:
