1520 год Н.Э., Паргорон, гхьет Эртугео.
Храка звали Бубоч, и жил он в гхьете Эртугео. Хорошо жил, зажиточно. Был у него хутор, было у него хозяйство. Были у него жены и дети, и было их так много, что они всегда могли отбиться от других храков. Тех, которым казалось, что Бубоч живет лучше них и было бы справедливым немного его имущество разделить между теми, кому повезло меньше.
Бубоч с такой постановкой вопроса никогда не соглашался и несогласие это высказывал соседям в лицо. Иногда сжигая при этом их хутора и уводя их скот.
Но случалось это редко. Обычно все-таки жили мирно, по-соседски, а если что случалось – шли с поклоном к помещику-гхьетшедарию. Большую часть ночей все спали крепко и спокойно, хотя и держа ножи под подушкой.
Как иначе-то? Иначе никак. Везде так, во всех мирах.
Храки – низшие демоны из первого сословия, упрощенные версии сурдитов. Они синекожие, широкие в кости и очень сильные. И если не считать всякую шелупонь вроде шуков и паргоронских котят, храки – самые многочисленные обитатели Паргорона.
Бубоч был самым обыкновенным храком, точно таким же, как еще тридцать миллионов. Разве что повыше среднего роста, но в остальном – самым обыкновенным. Он просыпался, когда на горизонте начинал разгораться Нижний Свет, и сразу подмечал – ага, мерцает синий, так что сегодня синедень. Вечером можно будет посмотреть новое шоу Хальтрекарока и сделать пару ставок. Бубоч любил делать ставки, всегда для этого приберегал десяток свободных эфирок. Жены, конечно, на это ругались, но он их просто поколачивал, чего делать не любил, но делал, потому что порядок быть должен.
Узнав, какой сегодня день, он степенно завтракал. Завтракать Бубоч любил, потому что любил есть. К тому же во время еды он мог подумать о важных вещах, и ему никто не мешал.
Что же он ел? Да уж не разносолы барские, не личинку Хлаа какую-нибудь. Такого хракам не полагается. Обычную простую еду честного рабочего демона. Мавош, да кусок мясной горы. Тушеный, с подливой, да овощей еще немного. Остреньких, с искрой.
А это что? Вроде как кусочки исгодына. Маринованного, конечно. Его если замариновать, так очень даже и вкусно, хотя баре его и тогда не едят, брезгуют.
– А маринованный исгодын правда вкусный? – удивился Дегатти.
– Вкусный, – поставил на стол плошку и рюмку Янгфанхофен. – Под водочку очень хорошо идет.
Щелкал в углу времярез, а Бубоч сидел на ковре, наслаждаясь теми минутами, что не заняты работой. Самые неприглядные кусочки откладывал в чашу перед головой на колу – это доля Того, Кто Кричит В Ночи. Всякий благоразумный демон приносит ему жертвы, чтобы не пришел и не убил своим криком.
Через время к нему присоединились жены. Ленивицы, долго спят. Надо их почаще поколачивать, а то разбаловались, обнаглели.
Правда, тогда давать реже будут. Это тоже можно решить колотушками, но слишком уж часто жен колотить нельзя, а то однажды не проснешься. Они же знают, где ножи лежат.
Бубоч был храком домовитым, зажиточным, поэтому жен у него было две. Причем одна-то храчка, а вторая радостинка. Геся и Сатулла. Геся для потомства, вон и сейчас брюхатая ходит. Сатулла – для утех.
Сатулла пришла в дом Бубоча безо всего, без единой ложечки, поэтому и прав у нее тут меньше всех. Зато Геся с соседнего хутора и пришла с богатым приданым, поэтому колотушек ей доставалось мало, а уважения – много.
Часть вещей в доме и сейчас ее. Бубочу принадлежит дом, скотина, рабочий инвентарь, да запасы в подвале. Гесе – все остальное, а особенно посуда, утварь всякая, механизмы.
Сатулле принадлежат только ее наряды, да ручной маст, что двор стережет.
Ой, хотелось бы однажды паргоронского пса завести, конечно. Да только дороги зверюги, не укупишь. Бубоч и мог бы взять одного, да только это ж весь счет опустошить, все накопленное. Потому обходился мастом – их многие храки прикармливают и дрессируют.
