Глава 1. Жду когда кто-нибудь выйдет и даст себя пристрелить
Андрея бесит отморозок сосед и его ублюдская электрогитара. В список входят усилители звука, медиатор и электрошнур. Все это Андрей готов затолкать недорокеру в задницу и вытащить через рот, чтобы знал, что порядочных людей беспокоить не стоит. Себя, правда, теперь сложно отнести к этой категории, но сосед-то не в курсе. Как и не в курсе того, что прежнего Андрея, который вопил в подушку от бешенства, когда громкие звуки инди-рока просачивались сквозь стены, больше нет. Старицкий больше терпеть не станет.
– Гребаная какофония, – грохочет голос в черепной коробке и Андрей с ним согласен.
Старицкий, как представитель профессии, в которой ценятся мозги, всегда был приверженцем более интеллектуальной музыки: джаз, блюз, соул, фьюжн, на худой конец. Эта музыка была тем, что Андрей уважал и под что расслаблялся. Рок и металл тоже имели место быть, но если исполнялись профессионалами. А этот шум – ничто иное, как мольба о хорошей затрещине. Старицкий не скупой: просят втащить – он всегда пожалуйста. С недавних пор.
Андрей вскакивает с места и рывком открывает дверь, вываливаясь в коридор. Хочет доходчиво объяснить соседу, чтобы прикрыл музыкальную лавочку, но резко тормозит – его опередили. В дверь напротив со всей дури кулаком барабанит девчонка.
Открывает ей укуренный патлатый рокер.
– Если ты, абортированный близнец Тилля Линдеманна, не прекратишь свою самодеятельность, – обрубок трубы в ее руке с треском врезается в дверной косяк, – в следующий раз это будет твоя черепушка, ты понял?
– Какая женщина, – восхищенно гремит голос в голове Андрея.
Он сплевывает.
Мужик с растерянностью смотрит на девчонку перед собой и переводит взгляд на Старицкого, решив, что они пришли на разборки вместе. Андрей цокает и за секунду выпускает тень на волю. Черная дымка вытягивается в росте за Старицким, рогами царапает потолок и улыбается клыкастой козлиной мордой. После втягивается под кожу обратно. Андрей улыбается.
– Ну, нахрен, – дребезжит связками сосед и в панике захлопывает дверь.
Девчонка хмыкает себе под нос, поворачивается к Андрею.
Старицкий узнает ее: темные глаза на пол-лица, вечная ухмылка на губах и неестественно блондинистые волосы для такой смуглой кожи – Тата жила этажом ниже, они частенько перебрасывались колкими фразочками.
– Вечерочек, Тат. Как твои толстосумы сегодня? Всех ублажила? – беззлобно поддевает Андрей девчонку, сталкиваясь с ней на лестнице по пути домой.
– Как и всегда, Старицкий, – ярко улыбается она, – а ты все без работы? Имей в виду, ты всегда можешь устроиться проститутом. Пару кило скинуть и цены тебе не будет. Я и номерок сутенера подгоню – у нас в клубе их хоть отстреливай.
Тата работает в клубе-кабаре через две улицы. И хоть в их районе простых личностей не водится, Андрей не подумал бы, что маленькая Тата может быть такой бойкой.
– Собрание жильцов окончено, – разводит руками блондинка, – хотите дать взнос на починку протекающей крыши?
– А она с характером, – хмыкает демон.
– Сам вижу, – отвечает голосу в голове Андрей, тут же осекается – он даже не понял еще, что с ним за творится, а уже с этой заразой о девке болтает.
– Сам ты зараза, – бормочет голос в черепной коробке, а Старицкому хочется на стену лезть от растерянности и страха.
– Спокойной ночи, было приятно поболтать, – быстро лопочет он в ответ недоумевающей Тате и скрывается за дверью своей квартиры, сползая на пол.
– Ссыкло, хоть бы на кофе пригласил, – цокает демон, Андрей бьет себя по голове.
– Заткнись! – рыкает. – Да что же ты такое? – в отчаянии возводит он взгляд к потолку.
– Лучшее, что с тобой случалось.
***
– Почему ты сдаешься?
