Сегодня
Этого не могло случиться. Он не мог просто выйти за дверь – ну да, я требовала, чтобы он ушел, но теперь, когда он это сделал, мне казалось, что я изо всех сил пытаюсь вдохнуть, пытаюсь удержать голову над водой. Я хотела, чтобы он вернулся; он должен сказать мне, что все будет хорошо. Я обиделась, испугалась, и все это переросло в гнев и нелепые обвинения. В глубине души я понимала, что веду себя неразумно, но не могла остановиться, как ни старалась. Он должен был все исправить, должен был помочь мне преодолеть это… помочь нам преодолеть это. А я повела себя по-идиотски, начала орать, и он ушел.
Меньше чем через неделю должна была состояться наша свадьба.
Я росла и взрослела вместе с Джейсом Сако, мы жили в соседних домах, и в мою голову ни разу не закралось сомнение в том, что этот парень предназначен мне. За прошедшие годы нам с ним пришлось многое пережить, но мы преодолевали трудные времена, поддерживая друг друга, а на кого нам опереться теперь?
До сегодняшнего вечера мы с Джейсом ни разу не ссорились. Да, разногласий хватало, но мы никогда не повышали друг на друга голос, никогда не оскорбляли друг друга. И прежде я всегда знала, как будут развиваться наши отношения дальше.
Джейс предложил мне дружбу, когда мы учились в пятом классе, – хотя какие могут быть отношения в десять лет? – и нам страшно завидовали одноклассники. Он впервые поцеловал меня по-настоящему (в действительности это был наш второй поцелуй) на мое тринадцатилетие и пригласил на первое свидание на следующий же день после того, как мне исполнилось шестнадцать. Мы встречались, пока учились в старших классах, и вместе утратили девственность в ночь после выпуска. Спустя полтора года он предложил мне руку и сердце, и мне и секунды не потребовалось, чтобы броситься ему на шею и снова и снова повторять «да!» в промежутках между страстными поцелуями.
Стоило взглянуть на кольцо на пальце, и из моей груди вырвалось мучительное рыдание, я попятилась и уткнулась спиной в стену нашего коридора. Я сползла по стене вниз, подтянула коленки к груди и закрыла руками лицо, по которому текли горькие слезы.
– Этого не может быть, – прошептала я в тишине.
Семнадцать лет назад
Я стремглав помчалась к качелям на площадке нашего детского сада, зная, что, если бежать не изо всех сил, меня опередят другие дети. А мне хотелось только одного – качаться. Качаясь на качелях, я воображала, что лечу. А лететь… ну, однажды я смогу летать, я просто знала это, а пока у меня есть только качели.
Но как раз перед ямой с песком, где стояли пустые качели, я споткнулась о шнурки и упала. Мимо пробегали другие дети, но никто не остановился, чтобы помочь мне. Ладони и колени больно саднило. Я перекатилась на спину и села, закусив изнутри щеку, чтобы не заплакать. Мои старшие братья вечно твердили, что плачут только нытики и хлюпики, а я к числу таких не относилась.
Посмотрев на красные, исцарапанные ладони, я вытерла их о штаны, чтобы стряхнуть крошки битума, и снова поднесла к лицу. Крови не было.
– У тебя течет кровь.
Я подняла голову, прищурилась от солнца и замотала головой, глядя на Джейса. Он жил в соседнем доме, и мы с моими братьями каждый день ходили в школу и из школы с ним и его старшим братом, но в школе он никогда со мной не заговаривал, потому что он – мальчик, а я – девочка, и в школе… в общем, мальчики никогда не разговаривали с девочками.
