…Возвращалась назад в настоящее я с
большим трудом. Сначала вернулась боль. Она раскаленным прутом
пронзила мою бедную несчастную голову от затылка до лба и
растеклась жидким металлом по всей черепной коробке, пульсируя в
такт какой-то дикой мелодии.
Потом вернулся слух. Лучше бы он еще
погулял. В блаженную тишину небытия ворвался жуткий шум, добавляя к
уже имеющейся боли неповторимые ощущения. Какофония звуков была
душераздирающей. Шум проезжающих машин, голоса людей… Один,
особенно визгливый ввинчивался в мозг с особой нежностью. Слов
разобрать я не могла, но даже звука хватило, чтобы у меня появилось
дикое желание перекрыть этой тетке кислород, тем самым заткнув ее
хоть на несколько минут.
Я решила посмотреть на будущую жертву
своих убийственных планов и попыталась разлепить глаза. Лучше бы я
этого не делала! Яркий свет еще одним мечом боли прошиб мою
многострадальную черепушку теперь уже в обратном направлении ото
лба к затылку. Я со стоном снова закрыла глаза. Две боли смешавшись
где-то в середине моего мозга, вызвав одну единственную мысль:
«Пристрелите меня». И кто-то в ответ мне сказал с легкой
усмешкой:
– Ну, зачем же так радикально?
Видимо я сказала это вслух. Я еще раз
попробовала открыть глаза. Получилось. И даже уже не с такими
последствиями. Но перед глазами всё плыло, качалось и вертелось.
Острый приступ тошноты заставил меня резко сесть, и все-таки мой
легкий завтрак, состоявший из чашки кофе и бутерброда, решил
покинуть меня, не успев даже осесть на дне желудка.
– Добейте меня из жалости…
Повторила я, и мир в очередной раз
качнулся, а земля как-то стремительно стала удаляться от меня. И
только тепло рук на спине и под коленями дали мне понять, что это
не душа покинула мое бренное тело, а кто-то взял меня на руки.
Чтобы не выкинуть вслед за завтраком еще и желудок, который,
похоже, решил догнать беглеца за пределами моего организма, я снова
закрыла глаза. Фуф… стало немного легче. И важный орган
пищеварительной системы решил все-таки еще чуть-чуть побыть в
составе моего изрядно потрепанного тела, остановив погоню где-то в
районе горла.
– Конечно, – мягко, но с той же
усмешкой в голосе, ответили мне, – вот только доктор посмотрит и
вынесет свой вердикт. А там либо морг, либо вам еще придется
осчастливить землю своим присутствием.
И я снова вырубилась…
Второе пришествие меня на землю
далось значительно легче. То ли это от чего-то холодного на голове,
то ли второй раз всегда легче первого, но очнулась я уже не от боли
(она, конечно, осталась, но была уже вполне терпимой), а от
прохладных касаний висков, затылка, и лба чьими-то ловкими и
профессиональными пальцами.
– Ну, что вам сказать, молодой
человек? Спешу вас обрадовать – у девушки таки есть мозг. Это
медицински установленный факт, поскольку мы с вами, юноша,
наблюдаем его сотрясение средней степени тяжести.
Вот попасть в руки к врачу с
еврейским выговором я не мечтала никогда. Из вышесказанного я
сделала вывод, что нахожусь в больнице и доставил меня туда
какой-то молодой человек, надеюсь это не Дэн, потому что, если это
он, то мой медицински установленный мозг эта ходячая язва выест
ма-аленькой чайной ложкой. И всю оставшуюся жизнь мне придется
терпеть его подколки на эту тему.
– Хорошо бы оставить сие милое
создание у нас еще на сутки, чтобы понаблюдать, так сказать, лично
за работой этого архиважного органа, но…
– Не надо…
Свой голос я узнала с трудом. Скорее
это был не голос, а хрип.
– Ну вот. Деточка таки решила почтить
нас своим присутствием. Открывайте глазки, барышня. Меня сильно
интересует их цвет. И если он мне понравится, я таки оставлю вас
для своей коллекции.
Не размыкая век, я промямлила:
