Делать было совершенно нечего, а сидеть без дела, сами знаете, – дело нелегкое.
Льюис Кэрролл
Ранний восход солнца в Афинах – это нечто завораживающее. Особенно в конце апреля, когда стоит безоблачная погода. Самого солнца еще не видно, но его лучи уже показываются на море из-за горизонта.
Витрины ночных заведений Леофоро Посидонос все еще горели разноцветными неоновыми огнями, но уже начинали тускнеть на фоне робкого света восходящего солнца.
Конец апреля в Афинах – это чудесное время. Уже не холодно, но еще и не жарко. Если вспомнить, как любят шутить ранней весной в Средиземноморье: «Когда уже закончится этот ужасный холод и начнется эта ужасная жара», – то конец апреля в Афинах – это как раз золотая середина, когда можно наслаждаться приятной погодой и перевести дух.
Ранним утром все еще стоит легкая прохлада, но уже можно ходить с короткими рукавами. Установились солнечные дни, но солнце еще не имитирует жару в аду, а пока создает и поддерживает замечательное настроение.
Теодор Паппас, к сожалению, всей этой красоты уже не видел. Он ехал ранним утром на своей повидавшей жизнь синей БМВ «трешке» из казино в направлении дома. Ночь не задалась. Как можно было столько проиграть и столько выпить? В данную минуту Тео ехал за рулем своей машины и решал заведомо неразрешимую задачу: он так напился из-за того, что столько проиграл, или столько проиграл из-за того, что так напился?
Ему казалось, что если он сейчас найдет ответ на этот экзистенциальный вопрос, то этот самый ответ, обязательно должен быть жизненно важным и поучительным, и он сразу все изменит к лучшему, правда, пока непонятно, как и чем именно.
И зачем он снова поссорился с Еленой? Или это она с ним поссорилась? Даже не получалось вспомнить, из-за чего.
Елена была его первой любовью еще со школы. Но, в отличие от Тео, она прекрасно знала, чего хочет от жизни, и разрывалась между своими чувствами к нему и его инфантильностью. Она хочет семью и детей, дом и собаку. Ей уже четвертый десяток, а возможность устроить такую жизнь с Тео тает на глазах и даже не просматривается на горизонте. А он хочет… Никто не знает, чего он хочет, и даже он сам. Просто живет, как живется. Работает, зарабатывает деньги, которые по выходным проигрывает или пропивает в свое удовольствие. А что? Клубы и казино – это тоже вполне жизненный выбор. Тео это нравилось, тогда зачем же что-то менять?
Ему тридцать шесть – ну и что? Это же не шестьдесят три! Появились седые волосы и залысины? Ну и что? Седина добавляет шарма, а залысины добавляют авторитет. Нет семьи, нет детей? Так это же здорово! А если бы была семья и дети, ехал бы он сейчас, пьяный в хлам, под утро из казино? Вот! «Так что всё, что ни делается, – это к лучшему!» – думал Тео, пробираясь все ближе к дому сквозь бесконечные светофоры.
У Елены была типичная внешность гречанки – все ее атрибуты, без исключения: профиль, словно высеченный из мрамора, симметричный и безукоризненный, густые черные вьющиеся волосы, собранные в шарик на макушке, большие карие глаза и выразительно изогнутые брови над ними. Она была среднего роста, с изящной фигурой, обтянутой, как правило, голубыми джинсами и белой блузкой. Елена всегда носила удобную одежду и обувь. Она отдавала предпочтение удобству и практичности, а не моде.
У нее был вспыльчивый, но не скандальный характер. Сама себя она считала человеком рациональным, но это не лишало ее определенной доли романтизма.
В школе Елена никогда не была отличницей, но и не числилась в отстающих. Она с детства реально осознавала свои возможности и прикладывала к учебе и ко всему остальному ровно столько усилий, сколько было необходимо для ее уровня.
