Глава 1. Что скрывают мертвецы
Я просыпаюсь в морге. Понимаю это по холоду металлического стола и расставленным вокруг стойкам с простынями. Одна из которых всего минуту назад накрывала мое лицо. Я не верчусь, не вскакиваю, не пытаюсь бежать, а просто сижу и молча окидываю взглядом тех, кто, в отличие от меня, так и не пришел в себя. В голове лишь тоненький свистящий звук, прерываемый стуком моего сердца и одним-единственным вопросом: «Что я здесь делаю»?
Голая, растерянная и полностью дезориентированная, я понятия не имею, как на него ответить. Господи, какого черта?! Почему сиринити поместили меня сюда? Ведь я жива! Пытаюсь стянуть с себя простынь, но лодыжки запутываются, и я падаю, больно ударившись бедром о каменный пол. Бетон, полусумрак, просторное помещение, отблескивающее полированной сталью. Два ряда массивных столов, залитые мягким лунным светом, струящимся из единственного окна. Мертвенно-серые ноги, торчащие из-под белых покрывал. Нет-нет… Я не должна здесь быть! Живым не место среди мертвых! «А жива ли ты?» – вдруг эхом отдается в голове. Смотрю на свои бледные руки, но тут же отбрасываю эту мысль. Нет. Я точно не умерла. Чувствую холод на коже, боль в спине от долго лежания и резь в боку от удара о пол. Мертвецы не страдают от боли, потому что ничего не ощущают. Но ведь я чувствую!
Откидываю простыню и поднимаюсь на ноги, когда комната перед глазами растекается восковыми пятнами. Хватаюсь за край соседнего стола, чтобы не потерять равновесие, и тут же отскакиваю при виде лежащей на нем фигуры. Спина упирается в дверцу холодильной камеры. Должно быть, произошла какая-то ошибка. Они не могли просто так поместить меня… сюда. Сиринити обознались. Эти чертовы умники ошиблись! Подбегаю к входной двери, когда неожиданно понимаю, что на мне не хватает одежды. По правде сказать, ее вообще нет. Замечаю в углу помещения корзину и достаю оттуда первое, что попадается под руку: клетчатая мужская рубашка, потертые кеды и синие джинсы на два размера больше моего. Они едва держатся на моих узких бердах, но сейчас меня это волнует меньше всего. Я лишь хочу как можно скорее выбраться из этого ужасного места, от которого у меня кровь в жилах останавливается.
Бреду по проходу, опираясь о бетонную стену, словно только она и не дает моим натянутым нервам порваться. Открываю дверь и отшатываюсь от яркой вспышки. После времени, проведенного в кромешной темноте коридора, свет резко бьет в глаза, стирая отблески едва различимых в ореоле ламп силуэтов. Сводчатый потолок возвышается над головой, подобно куполу церкви. Так высоко, что его вершина сливается с ослепительным сиянием, размывая контуры реальности. Четыре ряда металлических коек, высокие арочные окна, холодный плиточный пол… Я попадаю в сводчатый зал старой больницы, где стены, пропитанные временем, ведут меня в далекое прошлое. Будто, опустив дверную ручку, я перенеслась на пару веков назад, в эпоху массовых эпидемий и послевоенной депрессии, в которой мне явно не место. Впереди разливаются образы, прорисовываются линии, формы, предметы, которые я никак не могу разглядеть.
Но что это? Я слышу голоса. Звенящие, отдаленные, они доносятся до моего затуманенного сознания будто из-под толщи океана, рассеивая оглушающую тишину.
–…не стоит. Вам нужно соблюдать постельный режим как минимум двое суток.
– Отлеживаться в постели, когда другие патрулируют? Это точно не для меня.
Один отзвук этого баритона отзывается во мне ярким всплеском радости. Такой нежный, привычный, почти ласковый. Ведь я его знаю! Его имя так и мелькает в голове, подобно крошечному светлячку, которого я упорно пытаюсь поймать.
