Август 2013
Рассвет. Всю ночь я просидела на подоконнике со стаканом воды в
руках. В комнате витал запах валерьянки — успокоительного. В
кровати тихо посапывала дочка. Она единственная, кто так и не
понял, что все-таки произошло, возможно к лучшему. Так как
вчерашним вечером мой, казалось бы стабильный, совершенный мир
рухнул. Не просто рухнул, а рассыпался миллиардом мелких острых
осколков. Так страшно мне еще не было…
Я орала и ревела, потом напившись лекарств, сидела не
шевелясь, пыталась думать, понять, снова думала. Мысли вытесняли
одна другую, буйная фантазия рисовала кровавые сцены, а здравый
смысл слабо возмущался.
Солнце. В этом доме огромные окна, всегда солнечно. Отец любит
солнце, но вынужден смотреть на него сквозь стекла, он солнечный
аллергик.
Он появился в нашей жизни, когда мне было шесть лет.
Красивый, серьезный брюнет с серо-зелеными глазами. Я не много
помню из детства, но то, как он вошел в нашу жизнь запомнила, как
говорила мамуля, довольно нагло, чем ее поразил. Вполне успешный
адвокат, он знал цену словам и больше предпочитая действовать.
Около года он присматривался к маме, изучал ее привычки, семью, в
смысле меня, потом просто подошел к ней в курилке, забрал сигарету,
сказав, что его будущая жена курить не будет, и повел опешившую
маму в кафе. Позже том же кафе он спросил у меня, разрешу ли я
переступить порог нашего с мамой дома, пущу ли его в наш мир,
позволю ли заботиться о нас? Вместо ответа я поинтересовалась, если
не позволю, что будет? Он улыбнувшись ответил, что подождет, когда
я подрасту, поумнею, и спросит еще раз, но маму не оставит,
поскольку любит её и намерен прожить долгую и счастливую жизнь. Я
разрешила. Через пару лет я называла его папулей, не представляя
как жили без него раньше. Он женился на маме, удочерил меня, дал
нам все, пусть редко говорил, что любит нас, но мы с мамой это
чувствовали. Я выросла в крепкой дружной семье, восхищалась папой и
говорила, что выйду замуж только за похожего на него мужчину. Папа
часто рассказывал о своей большой семье, о братьях, которые зовут
его обратно домой. Говорил, что мы переедем, когда мама будет
готова стать домохозяйкой, а мама отшучивалась, что уйдет на пенсию
только тогда, когда станет бабушкой.
И вот мне 30. Похожего на отца, увы, не нашла, прожив не совсем
счастливые пять лет в гражданском браке, родила лапочку дочку и
вернулась в отчий дом. Этот дом отец построил для нас с
мамой — большой и красивый. Он всегда говорил, что его девочки
заслуживают только лучшего.
Ноги отекли, спина болела, я слезла с подоконника, поставила стакан
на стол. Дочка по-прежнему мирно спала. Когда она родилась, папа и
его родня засыпали нас подарками. Я была удивлена, но оказалось
Маргоша — единственная внучка на всех. Собственно, как и
я — единственная дочь. Не повезло их роду с продолжением. Я
усмехнулась, ну да, какое может быть продолжение?!
Вчера вечером отец объявил о намерении переехать к братьям и,
естественно, хотел, чтобы мы с Марго присоединились к ним. Однако,
я должна кое-что узнать, вот тут-то мир и рухнул, как мне тогда
показалось. Интересно, как бы вы отреагировали, узнав, что ваши
любимые мама с папой — вампиры? Сперва я рассмеялась, оценив
шутку отца. Тот, поняв, что разговоры бесполезны, просто
продемонстрировал свое вампирское обличье. Маргоша радостно
завизжала — «деда монстрика сделал», я же, испугавшись,
схватила дочь и, по классическому сценарию американских ужастиков,
кинулась наверх в свою комнату, где сразу заперла дверь, задвинув
её комодом. Мама плакала за дверью, я истерически орала, ревела и
просила не трогать ребенка. Уводя плачущую мать, отец попросил меня
успокоиться и подумать, немного помолчав, добавил, они скорее
умрут, чем причинят нам с Марго боль. Господи, как? Как я жила
столько лет с вампирами, не замечая этого? Ведь не вчера же они
«обвампирились»! Я росла в нормальной семье, меня воспитывали
уважать людей, не разделять их по расовым и национальным
принадлежностям. Они отражались в зеркалах, были в церкви на
крестинах внучки, и с чесноком мама справлялась замечательно. Ах
да, они спокойно ели нормальную пищу. Все, ничего необычного. Не
ходил папа под солнышком? Так аллергия же! То ли успокоительного
обпилась, то ли здравый смысл взял вверх, но я стала думать о
хорошем: папу с мамой я очень люблю, их обожает моя дочь — они
же в ней души не чают. Нас не то что не обижали — я даже
забыла, когда на меня голос повышали в этом доме. Может, все не так
и ужасно? Вопросов больше чем ответов, поэтому выход один:
спуститься и поговорить.
