За завтраком к нам присоединились
лорды двух эскалий. Я мило улыбалась Тарну, лорды - мне, Умберто -
каким-то своим мыслям, а Уэллес сидел мрачно и прямо. Тонкие белые
занавески взлетали и опускались, серебряные приборы негромко
позвякивали.
- Теперь вас ждут почести, - сказал
лорд Трасм, глядя на Рокана. - Его Величество наверняка оценил ваш
вклад в эту быструю победу.
Я присмотрелась к Трасму - его тон
настораживал. Но он спокойно поглощал свой завтрак, а Рокан
невозмутимо намазывал маслом подрумяненный золотистый ломтик хлеба.
Букет нежных полупрозрачных цветов в белой тонкой вазе наполнял
столовую запахами весны, в окно влетел большой мохнатый шмель и
уселся на край молочника с золотой каёмкой.
- Думаю, вам в ближайшее время
придёт приглашение. - Трасм поднял палец, крошечная молния
сорвалась с кончика, шмель безжизненно упал на скатерть.
Я смотрела на бархатную спинку
мёртвого насекомого, его маленькое мохнатое тельце в крупинках
цветочной пыльцы на белой гладкой скатерти, и в горле стоял ком.
Трасм допил чай и звякнул белой фарфоровой чашечкой о блюдце.
- Благодарю за гостеприимство, -
сказал он, вставая. - Прошу простить. У меня очень, очень много дел
сегодня. Желаю удачи, эскалто.
Прямоугольник золотистого хлеба
слегка хрустнул в пальцах Рокана. Он отложил нож и улыбнулся.
- Всего доброго, лорд Трасм.
Клянусь, в его улыбке я увидела
оскал дракона! Но на мои расспросы после завтрака Рокан ничего не
ответил, погладил меня, как обычно, кончиками пальцев по спине и
ушёл в башню перемещений.
А спустя пару дней пришло письмо из
Эстры. Его Величество король Элмет Радетель приглашал эскалто на
празднование заключения мира с Илеваем. Анита грустно вздыхала,
помогая мне собираться, новое платье казалось неудобным, заколки
выскакивали из волос. Я тихонько бранилась, - о, как много новых
слов узнала сестра-целительница Вивэ за время работы в госпитале, -
и удивлялась сама себе. Откуда волнение? Это просто приём, ну и
что, что во дворце!
Я шла под руку с Тарном, шёлковые
юбки шелестели. Дворец словно ожил, отовсюду слышался негромкий
смех, над окнами развешали гирлянды из весенних цветов. Перед нами
расступались с поклонами, Уэллес шагал, расправив плечи, и вежливо
улыбался знакомым.
Нас сопроводили в огромный зал для
торжеств. С галерейки для музыкантов доносились нежные звуки арф,
гости неспешно прогуливались по залу, приветствуя друг друга,
поздравляя с заключением мира, слуги разносили бокалы с игристым
вином на серебряных подносах. Тёплый весенний ветер путался в
занавесках и цветочных гирляндах, высокие двери на террасу были
открыты настежь, и там, у светлых мраморных перил, смеялись парни в
ловко сидящих костюмах и девушки в светлых воздушных платьях.
Церемониймейстер возвестил о выходе
монарших особ, двери распахнулись, и Его Величество с королевой и
кронпринцем торжественно прошествовали к трону. Я стояла рядом со
стайкой юных леди, которые тихонько обсуждали наряд Её Величества и
усы какого-то придворного. Девушки хихикали, но замолчали, когда
король начал речь.
Она была долгой и проникновенной.
Девушки даже, по-моему, вытирали слёзы на словах о мужестве и
доблести наших защитников. А я стояла, вспоминая этих доблестных
защитников, боль в их глазах - и было тошно и противно до
ужаса.
Впрочем, не на меня одну речь
произвела такое впечатление. Эскалто почти не поднимали глаз. Когда
король закончил торжественное восхваление, я подошла к Рокану.
- Пять веков прошло, а люди не
изменились, - тяжело сказал он, глядя на террасу, где весело
хихикали юные леди, обсуждая моду и наряды. - Солдаты ложатся в
землю, монархи и менестрели славословят это. Человеческая природа
неисправима.
