ПРОЛОГ
—Ты опять в этом клоповнике зависаешь? — раздался раздраженный
голос лучшего друга.
— И тебе привет, Борзый, — усмехнулся я, потягивая виски. — А у
меня выходной.
— Ладно, поговорим, когда проспишься, — бросил друг отрывисто и
отключился.
Нахрена только звонил, спрашивается? Еще бы отчитал для полного
комплекта, праведник, бля. Бесит. Подмял под себя девчонку хорошую
и лыбу давит. И когда подмять решил? Когда я, бля, на нее глаз
положил, петух его, сука, в зад клюнул. Изводил Ритку, очевидного
не замечая, а тут подсуетился, стоило мне в ее сторону посмотреть.
Мудак, блин. Друг, конечно, но мудак.
Прилетел ко мне, морду набил, когда сбежала его ненаглядная от
него, а я ухмылки сдержать не смог, так и хотелось съязвить:
«Побегай теперь за ней».
Ритка девочка хорошая, а хорошим девочкам, как правило, подавай
плохих мальчиков. Вот и выбрала его, ничего не поделаешь, любовь…
она такая. А я вот не у дел остался.
— Да я верну, Гордей, верну, отыграюсь сейчас и верну, —
послышался голос со стороны. Обернулся, осмотрел его источник, что
еле на ногах стоял. Очередной придурок, наивно полагавший, что
такие, как он, здесь хоть что-то могут поиметь. Да хрена с два! Эти
идиоты сюда как мухи на говно слетаются, не понимают, что нагнут их
здесь и на счётчик поставят, хрена они тут лысого получат. В этом
заведении выигрывают только почетные гости клуба, а такие вот
«новички» только бабло сливают, влезая в огромные долги. А дальше
все по уже давно продуманной схеме: прессинг и отказ от имущества.
— Очередной залетный? — кивнул в сторону мужика, который,
получив деньги, со счастливой рожей плелся в «закрытое»
помещение.
— Да он тут уже третью неделю тусуется, откуда бабло берет, хрен
знает, но слил тут порядочно. Хочешь сыграть? — Мишаня криво
усмехнулся, намекая, что можно неплохо заработать.
— Да нахрена мне.
Я в этой схеме никогда не участвовал. Бабок у меня и так
достаточно, на кой хрен мне ущербных трясти и последние трусы у них
отнимать? Играл только, когда залетных не было и схема не
разыгрывалась.
Мужик, как и ожидалось, просрал все, что получил и уже через час
выперся из игрового зала, пошатываясь из стороны в сторону.
— Смотри, ща самое интересное будет, — ухмыляется Мишаня.
Не понимал, о чем речь, пока спустя пятнадцать минут в зале не
появилось то самое «интересное». Девчонка, молоденькая совсем, лет
восемнадцать. Аленький цветочек, мать ее, и какого хрена приперлась
сюда? Это же, мать вашу, вообще ни разу не место для таких, как
она. Маленькая, худая, пальцем ткни и свалится. Омуты огромные,
голубые, от которых я все глаз никак не мог отвести, пока она
мялась посреди зала. То ли я, сука, пьяный, то ли она реально
настолько хорошенькая. Что ж ты здесь забыла, цветочек?
— Это кто? — указал на девчонку.
— Так дочь придурка этого, стабильно его пьяное тело отсюда
увозит. Говорят этого дебила уже на хату развели, глядишь, скоро и
девчонку на кон поставит.
Покачал головой, глядя на то, как маленькая хрупкая девочка
своего непутевого отца к двери тащит. Не повезло тебе с отцом,
цветочек, и вдвойне не повезло, что мне на глаза попалась.
МИРОСЛАВА
— Все, Мира, мое терпение лопнуло, ты и шага больше из дома
не сделаешь, — сжимая руль, отец до побелевших костяшек на пальцах
в очередной раз угрожал запереть меня дома.
— Может еще на цепь посадишь? — огрызнулась, потому что
достал уже со своим тотальным контролем над моей жизнью. Ненавижу.
Мира то, Мира се. Ты должна учиться, должна то, должна это.
Задолбали.
— Ты мне поговори еще, надо будет — посажу, вырастили на
свою голову дрянь неблагодарную, не пороли тебя в детстве, а надо
было. Ничего, еще не поздно, выпорю так, что сидеть не сможешь, всю
дурь из головы выбью.
