ЕВА
- Все купила? - подозрительным вопросом встречает меня мама,
когда я, нагруженная пакетами, заваливаюсь домой.
- Не все, - отдуваюсь и ставлю покупки на пол. - Тяжело тащить.
Папа ведь на машине, напиши ему, пусть вечером докупит.
- Ты нашего папу не знаешь? - она подхватывает пакеты. - Ему
пока объяснишь, что купить, успеешь десять раз сбегать сама.
Тут согласна, папа мыслями в науке своей, для него эти
приземленные бытовые темы неразрешимы, недоступны, в магазине он
потеряется, как ребенок малый.
- Ева, - доносится с кухни недовольный голос мамы. - Ничего
тяжелого. Магазин в двух шагах, не сломалась бы, что я буду на стол
ставить?
Меня это волнует в последнюю очередь.
Двигаю зеркальную дверь шкафа купе и встаю в профиль, смотрю на
живот.
Может, еще рано, и я зря паникую, но беременным тяжести таскать
нельзя.
А я беременна.
Несколько раз повторяю про себя это слово. Кладу ладонь на
живот. Вздыхаю. И тихо, еле слышно, обещаю:
- Не бойся, мама тебя ждет - это главное. А со всем остальным мы
справимся.
Мою руки и прохожу на кухню. Смотрю на фирменные пакеты,
заваленный продуктами стол.
Сегодня празднуем годовщину свадьбы родителей, ровно двадцать
пять лет назад, двадцать пятого августа они стали мужем и
женой.
Спустя несколько лет родилась я, в законном браке, по другому и
быть не могло в семействе Снежинских, но скоро я нарушу
традицию.
Отец моего ребенка сейчас или в изоляторе сидит, или...
- Ева, - мама моет овощи, вода шумит и брызжет в стороны. -
Конец августа, что думаешь с учебой? Сессия у тебя закрыта,
документы ты из университета не забрала. Четвертый курс, Ева. Надо
возвращаться.
Морщу нос и беру яблоко, тихо, пока она не видит, пячусь из
кухни.
Разговоры про учебу злят, бесят, ведь я понимаю, что мама права,
глупо выбрасывать три года на ветер, но вернуться я в тот город не
могу, ведь там они.
Мои мужчины, мое проклятье, дьяволы-искусители, потоптавшиеся на
моей жизни.
- Надо ехать, Ева, - мамины нотации слышны, даже когда я выхожу
в коридор. - Тебя туда, за тысячу километров от дома никто не
тянул, сама собралась, со всеми поругалась, уехала. Так оставайся
взрослой и доведи дело до конца, два года учиться осталось.
С хрустом откусываю яблоко, ее голос заглушаю.
Иду в свою комнату и в сотый раз подсчитываю в уме.
Мне рожать через полгода. До зимней сессии, может, дотяну, но
ходить по универу с пузом на носу?
Грызу яблоко, включаю ноутбук. Проверяю сообщения от подруги,
она ту же самую песню поет, что я вернуться обязана.
Качаю головой и закрываю переписку. Смотрю в экран, на заставку
с улыбающимся карапузом.
- Ты такой же будешь, - говорю шепотом, глажу живот.
Глаз не свожу с клавиатуры. И, не удержавшись, вбиваю в поиск
привычный запрос.
Я каждый день это делаю, читаю новости в небольшом, ничем не
примечательном городе, что находится за тысячу километров от
меня.
Самой себе вру, что таких куча разбросана по стране. На площади
памятник Ленину, есть улица Советская, широкий пешеходный проспект
с магазинами и кафешками - эти города-клоны с высотками и их
жителями и спустя век одинаковыми будут - говорю себе.
И в нетерпении пробегаю глазами заголовки новостей.
Программа озеленения... - не то. Началось строительство нового
жилого комплекса... - не то.
Слушание по делу Ярослава Воронцова, сына начальника
автоинспекции переносится...
Сердце заходится в груди.
Вот оно.
Затаив дыхание читаю несколько скупых строчек о мужчине,
которого я из мыслей за три месяца так и не вытравила.
Несмотря на то, что он сделал.
Кусаю кончики пальцев и волнуюсь, почему, почему они постоянно
откладывают суд, что с ним, как он там, меня в жар бросает, к горлу
подступает тошнота, и я откидываюсь на стуле.
