сентябрь, 2011 год
Марина
– Казаринова надо исключать! –
завершила свою грозную речь завуч Галина Евгеньевна, и все
посмотрели на меня в ожидании, что скажу я. Моё слово последнее и
решающее.
Мне «повезло» – не успела я занять
здесь должность директора, как в тот же день один десятиклассник
избил другого десятиклассника. Из-за девочки. Слава богу, обошлось
без особых травм, но для гимназии, которая считалась одной из
лучших и самых престижных в городе, это, конечно, ЧП. Это шумиха,
педсовет, разбирательства и далее по списку.
«Плохо начала, – досадовал вчера мой
свекор, как будто я сама к той драке приложила руку. – А ведь я за
тебя поручился. Ну ладно, это я утрясу. Надо только этого драчуна
исключить из гимназии поскорее. Пусть им инспекция по делам
несовершеннолетних занимается».
Юрий Иванович, отец Игоря, из
злобного и крикливого декана Тихановича превратился во вполне
сносного, а под градусом даже очень милого свёкра и изумительного
дедушку. В нашей Оленьке он души не чает. В отличие от самого
Игоря, к сожалению…
Да и сам Тиханович уже не декан. Наш
выпуск пять лет назад был у него последним, а теперь он –
замминистра образования области. И меня всеми силами тащит
наверх.
Новые коллеги, конечно, в курсе,
каким образом я, педагог с пятилетним стажем, год из которого к
тому же провела в декрете, получила эту должность после того, как
предыдущего директора сняли за поборы. Секретарь мне в первый же
день донесла, кто из них и насколько усердно перемывал мои косточки
в учительской. Но в лицо, разумеется, все улыбаются и чуть ли не
кланяются при встрече. Плевать, я давно перестала обращать внимания
на сплетни.
Галина Евгеньевна (её моя участливая
секретарша советовала опасаться больше прочих, потому что та
претендовала на директорское кресло и теперь чувствует себя
несправедливо обделенной) ещё накануне поведала мне в красках про
все грехи десятиклассника Казаринова.
– Он постоянно нарушает дисциплину,
– говорила она. – Хамит учителям. Пропускает уроки. Ходит в
кроссовках и джинсах! Носит в ухе сережку! Вот что это за
демонстрация? И главное, отказывается снять! И теперь ещё эта
драка. Хотя… эта драка очень кстати. Исключим его – одной проблемой
меньше.
На самом педсовете завуч негодовала
ещё яростнее.
Сам виновник торжества вместе с
матерью сидел на первом ряду, взирал на всех с ненавистью и молчал.
Даже когда его прямо спрашивали. Даже когда мать просила
объясниться – молчал. Причем не затравленно, а с вызовом.
Это, конечно, дикость и глупость, но
он до боли напоминал мне кое-кого другого. Не внешне, а именно этим
мрачным непримиримым взглядом. Со стороны – так прямо партизан на
допросе у фашистов. Смешно и… отчего-то щемяще.
Почти все высказывались против
мальчишки – и завуч, и классный руководитель, и
учителя-предметники, кроме трех воздержавшихся.
И если сначала его мать как-то
пыталась оправдать сына, что-то оспорить, выпросить последний шанс,
то теперь, после такого шквала обвинений, сидела, понурив голову. А
после выступления Галины Евгеньевны вскинулась, мол, терять все
равно больше нечего, и бросила с места с горечью:
– Для чего вы устроили этот ваш
педсовет, если вы все уже решили? Для чего этот спектакль? Чтобы не
просто исключить моего сына, но еще и унизить нас напоследок?
Педагоги…
Последнее слово она выплюнула с
таким презрением, что мальчишка, ее сын, покосился на мать, явно
опешив.
Галина Евгеньевна, она сидела справа
от меня, процедила сквозь зубы:
– Чему удивляться? Какая мать –
такой и сын.
Ну а затем слово взяла я. Для
раскачки украсила речь пафосными фразами вроде того, что победы и
поражения ученика – это победы и поражения его учителя. Что проще,
конечно, избавиться от проблемы, а не вникнуть и распутать. Что
педагоги должны учить, в том числе и на ошибках, а не устраивать
публичную порку, мы ведь учебное заведение, а не суд присяжных и
заседателей. И всё таком духе.
