Инна поставила перед матерью тарелку с румяными, ещё горячими
сырниками. Открыла холодильник, но сметана, оказывается, скисла, а
от черничного джема остался лишь крохотный островок на самом
дне.
С того дня, как Никита ушёл из дома, всё наперекосяк…
Впрочем, мать на сырники и не
взглянула.
– И где сейчас… этот… твой? –
спросила она.
Алла Арнольдовна никогда не называла
зятя по имени. Даже в лучшие времена.
Она долго не могла оправиться от
удара, когда Инна, единственная дочь, гордость и надежда, внезапно
выскочила замуж за сокурсника Никиту Дементьева.
Всем своим подругам, знакомым,
родственникам она жаловалась на «этого смазливого плебея,
задурившего голову её девочке». Рассказывала, сокрушаясь, как они
вместе с мужем, профессором Немирецким, жизнь положили на то, чтобы
у Инны было всё самое лучшее. Однако не только баловали её и
холили, но и с детства прививали хороший вкус, изысканные манеры,
чувство стиля, в общем, всё то, что выделяет культурного,
интеллигентного человека среди серой массы.
И компания у Инны всегда была
подходящая: порядочные молодые люди, воспитанные девушки, все из
хороших семей. Откуда вдруг свалился «этот люмпен», Алла
Арнольдовна недоумевала. И далеко не сразу смогла принять
ненавистного зятя.
Впрочем, она его так и не приняла.
Просто терпела как неизбежное зло.
– Сейчас? На работе ещё, наверное.
Никита до пяти работает, – бесцветным голосом ответила Инна. Тяжело
опустилась на табурет напротив матери.
– Я не про сейчас. Я про вообще. У
кого он ночует? У той, другой? – беспощадно выспрашивала мать.
Инна сглотнула острый ком.
– Не знаю, – выдавила она. – Мы на
эту тему не говорим.
Мать недовольно поджала губы,
покачала головой.
– А я тебе сразу говорила, что
ничего хорошего из твоего замужества не выйдет. Потому что он тебе
не пара. Но зачем мать слушать, да?
– Мама, пожалуйста! – со слезами в
голосе воскликнула Инна. – Мне и так плохо. Я и так еле
держусь…
Алла Арнольдовна хмыкнула. С минуту
помолчала, но натура взяла свое.
– Ты еле держишься, а он зато живет
себе припеваючи. Ты осталась одна с двумя детьми. А он будет жить в
свое удовольствие.
– А ты бы хотела, чтобы я пустила
его назад?
– Боже упаси! – выкатила глаза Алла
Арнольдовна. – Если ты ему ещё и измену простишь… и после всего
примешь обратно, то… я тогда не знаю. Это уж совсем себя не уважать
надо.
Она брезгливо скривилась и покачала
головой.
– А чего же ты хочешь, мама?
– Я? А я уже ничего не хочу.
Когда-то хотела, да. Лучшего будущего для тебя хотела, достатка,
успеха, мужа достойного и перспективного. Нашего круга. Но ты
выбрала своего вахлака. Любовь, видите, ли. Ну и где эта любовь
сейчас? Ты этого, Инна, хотела? Ты вот из-за этого порвала с нами
отношения на целый год?
– Это вы со мной порвали отношения,
– глухо возразила она.
Восемь лет назад, когда Никита
позвал её замуж, родители приняли эту новость резко в штыки. Отец
ещё ладно, он своего мнения никогда не имел. А вот Алла Арнольдовна
вынесла ультиматум: «Выбирай! Или мы, твои родители, которые тебя
вырастили, воспитали, всем обеспечили. Или он, этот проходимец и
плебей». Инна выбрала. И Алла Арнольдовна тут же указала ей на
дверь: «Живи теперь у мужа. И содержит тебя пусть теперь твой муж».
Помирились они потом только через год, когда родился Митя.
– Ах ну конечно! – Алла Арнольдовна
всплеснула пухлыми, ухоженными руками, никогда не знавшими никакой
работы. – Родители плохие. Зато этот твой хорош. По чужим койкам
скакать он хорош! Кобелина!
– Мама! Перестань! Прошу тебя!
– А ты матери рот не затыкай! Я тебе
говорила, как оно всё будет, а ты вот так же меня затыкала.
Муженька своего выгораживала. А он, скотина неблагодарная, хорошо
устроился. На всё готовенькое. Даже работу получил благодаря нам. И
хоть бы раз спасибо нам сказал… Ничтожество! Наглец! Как был
вахлаком, так им и остался. Ещё и потаскун. Ну а ты просто дура и
тряпка. Не такой я тебя воспитывала…
