Я стою у окна, и смотрю вниз, на город. В моей руке смятое
полотенце, еще час назад я вытиралась им после душа — надо бы
замотаться в него, а сил нет.
Он там, позади меня, на кровати.
Простыни смяты, они свидетели того, что случилось. Тело горит.
Руки ноют от захвата сильных мужских рук, которые так безжалостно
сдавливали мои запястья.
Останутся синяки, — пришла отстраненная безэмоциональная мысль.
Синяки, засосы, следы… плевать! Тысячу раз плевать! Внутри меня
стужа и штиль, сухая безветренная зима.
— Останешься со мной? — спросил он и поднялся с кровати.
— Нет.
— Винишь меня? — еще один вопрос.
Почему он не может оставить меня в покое! Зачем добивает?
— Тебя? Нет, не виню. Или виню, какая разница, —
отмахнулась.
— Ненавидишь?
— Хватит! — спрятала я лицо, закрываясь ладонями.
Ненавижу? Люблю? Сожалею о нас? Боюсь последствий? О, да!
Слишком много чувств для одной меня. Слишком много сожалений. Лучше
вернуться в стужу и штиль, в безопасность.
Но его я не виню. Только не его.
Я сама, своими руками всё это устроила с нами всеми. Пусть и не
могла иначе.
— Прости, но мне не жаль, — он скривил губы в горькой усмешке.
Мы оба понимаем что это конец. — Я сорвался, был груб, даже жесток.
Но мне не жаль.
— Оставь это. Наверное ты имел право.
— Нет, не имел. Не стоит меня оправдывать. Я спрошу тебя в
последний раз: ты останешься со мной? После всего случившегося —
останешься? У нас есть шанс, — я почувствовала как он приблизился
ко мне, тоже обнаженный и со следами борьбы. — Мы можем уехать,
оборвать все связи. Мы еще можем быть счастливы. Ты останешься со
мной, или это конец?
Он не верит в конечность наших отношений. Я тоже не верю. Душой
понимаю, но осознать не получается, как и принять. Слишком это
больно.
— Ты правда этого хочешь? — растерянно спросила, разглядывая
свои запястья, все сильнее наливающиеся краснотой.
— Да.
— Но почему?
— Я тысячу раз говорил тебе — почему. Это очевидно. Но сейчас я
не готов к повторным признаниям, устал от них. Я жду ответ, —
повторил он глухо.
Я еще раз оглядела комнату. Всё так прозаично: содранная одежда
— его и моя — валяется на полу; он обнажен, я обнажена.
И он ждет ответ. Останусь ли я с ним? После всей боли, когда я
давилась слезами.
Стояла на подоконнике глядя на город внизу, такая близкая к
краю.
Кричала, срывая голос посреди улицы, до крови впиваясь ногтями в
нежную кожу.
Бежала от любви. Бежала к любви.
Давилась дымом и вином, ревновала, целовала, была так счастлива
и так несчастна на этой самой кровати, что дошло до крови?
После всего этого?
В дверь постучали — громко, нервно. Я знаю кто там.
— Не открывай!
— Пора встретиться лицом к лицу, — направился он к двери.
— Не пора, постой, — побежала я за ним и была отброшена. — Я
умоляю тебя, не открывай, ты же знаешь что будет?!
— Знаю. Это последствия. Прикройся, любовь моя.
— Ты предатель, — возмущенно бросила я своему мужу.
Рома покаянно кивнул, признавая вину и продолжил одеваться.
— Это жестоко с твоей стороны, — не оставила я попыток воззвать
к совести дорогого мужа. — Бросаешь меня на съедение волкам!
— Ужасный я человек. И как ты со мной живешь?
— Вот именно! Что я родителям скажу? А сестре? У Вари праздник,
мы с тобой приглашены вместе. А ты? Выбрал посиделки в баре с
друзьями. Ты самый настоящий предатель! — простонала я.
Не хочу идти одна!
— Предатель, потому что выбрал встретиться с друзьями? Малыш, я
дико устаю на работе. С парнями вижусь хорошо если раз в несколько
месяцев. Зачем я нужен на дне рождения твоей младшей сестры? Я ей
неинтересен и, прости, она мне тоже.
— Бросаешь меня в самое пекло, — продолжила я бурчать.
