Смотрю на пустую кроватку.
Идёт минута, другая, я застыла, вместе с кашей, что остывает в
тарелочке.
Трогаю постель.
Сын десять минут назад был здесь. Я сама его тут оставила.
Он плакал, я не взяла его с собой на ужин.
Спустилась вниз, в ресторан.
Вернулась сюда с дурацкой кашей. И вместе с ней же обошла весь
номер.
Смотрю на овсянку и в сердцах швыряю тарелку об ковер.
Если здесь его нет - то лишь в одном месте он может
быть.
Бегу к двери, хватаю с подзеркальника магнитный ключ. Уже
переступаю порог, но оборачиваюсь, когда на столе оживает музыкой
сотовый телефон.
Мысли отравляет гадкое предчувствие.
Ноги деревенеют, иду обратно как на ходулях.
Читаю мужское имя на экране и чертыхаюсь под нос.
- Да, - рявкаю, прижимаю к уху телефон. - Юра с тобой?
- Со мной, - звучит на том конце томный голос.
Выдыхаю - с Юрой все в порядке. И тут же закипаю от
раздражения.
- Что за самоуправство? - перехватываю телефон другой рукой. - Я
тебя сказала: не приставай к ребенку. Где вы? У тебя в номере?
Иду к выходу и спотыкаюсь, услышав в динамике глуховатый
смех.
- Нет, Юля, мы не в номере. Мы уехали.
- Как это вы уехали? - морщу лоб. Тревожным взглядом окидываю
помещение и, поперхнувшись, замечаю, что синего комбинезончика на
вешалке нет. - Где ты? - с трудом удерживаюсь, чтобы не истерить в
трубку. - Немедленно разворачивайся. И вези сюда моего сына. Это
похищение, тебе ясно?
- Мне другое ясно, - его тон меняется, из шутливого становится
холодным и колким. - Ты меня два года дурила. Красиво так делать?
Юра не только твой сын. Но и мой тоже. Я забрал собственного
ребенка.
Перевариваю его заявление и в бессилии топаю ногой.
- Очнись! Придумал себе что-то, украл...- плечом прислоняюсь к
косяку, вдруг становится нечем дышать. - Верни сына, пожалуйста, -
прошу в трубку.
- Нет.
- Я в полицию позвоню.
- Звони. Мужу тоже сходи нажалуйся.
Молчу. Смотрю в коридор, на горничную, что везёт кому-то в номер
сервировочный столик.
- Ты что творишь? - спрашиваю шепотом. - Чего ты этим
добьешься?
- Кис, я сегодня же сделаю анализ ДНК, - сообщает он о своих
планах. - Хотя я уже уверен. Это мои двойняшки. И Юра, и
Алиса.
Представляю дочку. Она сейчас ужинает внизу, и наверняка
переживает за брата, который так плакал, что его даже в ресторан не
взяли, и он, бедный, сидит в номере.
Вернётся моя девочка.
А брата тут нет.
А они друг без друга не могут, Юра потому и капризничал, не
хотел отпускать Алису с дедушкой гулять. А ему нельзя, он
кашляет.
А на улице холодно.
- Давай все обсудим, - пальцем давлю висок, пытаюсь унять резь в
голове.
- С удовольствием, - соглашается трубка. - Бери дочку и
приезжай. Проведём вечер по-семейному. А ночь по-взрослому. Выбью
из тебя все твое враньё, - несёт его. И припечатывает. - Гадкая
киса.
- Я замужем, - не поддаюсь на его тон, но щеки будто огнем
печет.
- Разведешься.
- Слушай...
- Это ты слушай, - перебивает он. - Либо вы с Алисой сейчас
приедете. И я прощу тебе. Что пока я тебя любил - ты два года
молчала. Обманывала. И скрывала детей.
- Либо.
- Сына ты больше не увидишь. Уж этого я добьюсь.
Смотрю в окно, на мелькающую стену леса. Там ещё лежат сугробы,
словно время течет иначе, в лесу зима, как в сказках, на троне
восседает Снежная Королева и охраняет свои покои.
А на дорогах все размыло, серая каша, грязные брызги.
Непоэтично, неромантично, и вообще.
Минуем вывеску, Артур сбрасывает скорость. Впереди виднеются
ворота санатория.
Невольно выпрямляю спину.
Здесь мы были два года назад, на семейном торжестве. Уж да.
Праздника не получилось, ночью на парковке Артур с братом едва не
перестрелялись, а я сломала руку, когда пыталась их остановить.
