Жизнь какая-то неправильная. Все
постоянно друг другу врут! Даже родители постоянно критикуют меня
за невыдержанный характер, а сами могут не задумываясь высказать
всё, что в голове. Им бы радоваться, что дочь – их копия, так нет –
охают и ахают. Вот хоть бы сейчас:
– Наденька, солнышко, – изумлялась
мама, – неужели ты действительно не понимаешь, что совершенно
недопустимо было так подставлять своего начальника?!
– И ничего я не подставила! –
возмутилась я. – Матвей Егорович меня сам попросил совет дать для
покупки кружевного белья своей супруге. И не важно, что фигуры у
нас схожие, как сказал босс. Ей могло не подойти и просто не
понравиться. Я и поинтересовалась, какой у неё размер нижнего
белья, когда жена в офис пришла, причём сильно располневшей. Между
прочим, я хотела удар на себя взять, чтобы Матвея Егоровича
выгородить. Он же постоянно весь в работе, дома почти не бывает.
Наверняка не заметил, что Мария Леопольдовна на два размера
поправилась. Я ей поэтому и сказала, что важен не итог, а желание
порадовать. А она мужу истерику закатила, что никакого белья в
глаза не видела и очень бы хотела в глаза посмотреть той, кто её
бельё носит. Теперь вот меня премии лишили из-за того, что я,
видите ли, их семью разрушила.
– Надя, разве ты не поняла, что твой
босс не жене подарок делал, а любовнице? После двадцати лет брака
романы на стороне возникают как грибы после дождя. А сейчас ты
сокрушаешься, что тебе не выплатили какую-то премию. Да Матвей
Егорович вообще святой! Я бы на его месте тебя точно уволила.
Но я упрямо гнула своё:
– Никакой он не святой, если жене
изменяет. И ты бы в такой ситуации точно не оказалась.
– Вот не надо придираться к словам!
– возмутилась мама, – Я фигурально это сказала. И вообще, Надя,
нужно сначала думать, а потом говорить – так все нормальные люди
делают!
– Значит, я – ненормальная! –
обиделась я, а потом наоборот рассмеялась и запела: – Я – городская
сумасшедшая, поскольку справка у меня…
Мама только развела руками и пошла
дописывать приветственную речь, которую завтра должен произнести
перед избирателями её босс – депутат Самзнаев.
А я загрустила. Только на прошлой
неделе мне мой Петенька заявил примерно то же самое, что сказала
сейчас мама:
– Молчи, Надя, если пока не решила,
как это отразится на тебе!
Совсем затюкали, словно я глупая
какая. Подумаешь, Петиной маме во время совместного ужина сказала,
что у них рюмки вовсе не из итальянского хрусталя, а отечественные.
А что, это чистая правда была! Меня как-то соседка по подъезду в
гости пригласила, когда она срочный заказ выполняла – на
бракованный хрусталь Гусевского завода этикетки итальянские
приклеивала. Я же тогда не побежала её закладывать в полицию.
Бабушка одинокая, на свою пенсию еле до конца месяца дотягивает. Я
же с понятиями, что хорошо, а что навредить может!
А какой вред был от того, что я маме
Пети глаза открыла? Она – генеральская вдова и квартира просто
ломится от антиквариата. Где она и где та бабулька на пенсии?!
В квартире, когда я о подделке
сообщила, кроме нас только Петина тётя присутствовала. Ведь не
чужой человек! Одного я не поняла, почему эта Галина Петровна из
Мухосранска, как про неё Петина мама постоянно говорит, после моих
слов вся просто расцвела. А раньше сидела, даже в руки антикварную
вилку брать боялась.
Нет, совершенно я современный этикет
не понимаю. Я же не государственную тайну выдала. Её я точно бы
сохранила, если бы знала, что об этом говорить нельзя.
И так я от этих размышлений
расстроилась, что не смогла усидеть дома и пошла бродить по ночным
улицам.
***
Бродила я, бродила и набрела на
очередные неприятности. Из подворотни мне навстречу вырулила группа
подростков. Явно пьяные или обкуренные. Только те парни, как
оказалось, бегали довольно быстро. Чтобы оторваться от них, я
забежала в переулок, оказавшийся на мою беду тупиковым.
