«Единственная честная дорога – это путь ошибок, разочарований и надежд. Жизнь есть выявление собственным опытом границ добра и зла… Других путей не существует»
(С.Д.Довлатов)
Эйнар не хотел ехать в степь. Там было жарко, ветрено, неуютно. Нет хвойных лесов, в которых так хорошо охотиться и так легко прятаться, играя в кошки-мышки с глупыми охотниками. Нет быстрых рек с талой ледяной водой, что как ураган рокочут и несутся вниз по горным склонам. Нет снега, в котором так приятно валяться зимой, перекатываться со спины на живот, медленно превращаясь в большой снежный ком – себе и другим на потеху.
В степи слишком жарко. Скучно. И еще страшно немного – все видно, как на ладони, нигде не спрячешься.
Но там живет девчонка, что ему так понравилась. Высокая, загорелая, с белыми татуировками на руках. Глаза у нее зеленые, что первая весенняя трава в лесу. И пахнет от нее вкусно – медом и корицей. Хочется вдыхать ее запах снова и снова, пока голова не закружится.
Отец сказал, что это хороший знак. Значит, девчонка будет парой Эйнару. Значит, будут сильные дети, которые смогут объединить разрозненные и слабые скандинавские стаи. Если этого до них не сделает Эйнар.
Отец возлагал на него большие надежды…
– Отдашь письмо Виктору, скажешь, я шлю большой привет и благодарность, – напутствовал Эйнара отец.
– Хорошо.
– Возьми леденцов еще. Отдашь девочке. Они ей нравятся.
– Хорошо.
– И не гляди хмуро так. Она ведь тебе приглянулась? Приглянулась. Вот и поживи у них до зимы. Присмотрись. Поухаживай, в конце концов, – при этих словах отец довольно хмыкнул в густые усы, – К зиме вдвоем к нам вернетесь.
– Хорошо.
– Да что ты заладил «хорошо, хорошо»! Не подведи меня, понял? У нее сильная кровь, нам этот союз очень нужен.
– Хорошо, – в который раз пробурчал Эйнар и пошел собираться…
Семья девчонки встретила его с радушием. А вот сама она вела себя с ним настороженно. Леденцы из рук приняла, стараясь не касаться его пальцев. Поблагодарила тихо и спряталась за спину отца. Но Эйнар успел заметить, как смешно морщится ее нос, когда она вдыхала его запах. И как стремительно темнеют зеленые глаза…
Я родилась в стае Лунного Клыка, в ночь первого осеннего полнолуния, когда тяжелая желтая луна так торжественно заливала своим светом бескрайние степи.
Двадцать шесть лет прошло, но я до сих пор помню как мама вынесла меня, укутанную в шерстяную шаль, на улицу и показала луне. Мне тогда, конечно, было не до светящегося плывущего в воздухе шара. Я ревела, надрываясь, оглашая округу своим плачем. И когда лунный луч коснулся моего сморщенного красного тельца и оставил на нем свой белый след, мама прижала меня к груди и отнесла в дом.
Лунный отпечаток застыл на моем теле раз и навсегда – в виде молочно-белых тонких узоров, словно от мороза на стекле. Они бежали по всей длине рук, от ключиц до пальцев, заканчиваясь у самых ногтей. Такие знаки луна оставляет только на истинных волках, рожденных в великой степи.
– Я назову тебя Кира. Моя маленькая хозяйка степей, – нежно прошептала мама.
Я появилась в семье, где мать и отец были Альфа волками. Отец – главой стаи. Мать – главой в нашем доме. Никогда не было так, чтобы отец ей перечил. Они, оба донельзя упрямые и волевые, умудрялись уживаться друг с другом почти без ссор и растить меня в любви и согласии.
Других детей у них не было. Теперь я знаю, что и не могло быть. Мать-волчица дарит своим истинным детям только одного отпрыска, но это всегда Альфа. Сильный, выносливый, такой волк живет очень долго. Обычно рождается мальчик, законный наследник и будуший глава стаи. Гораздо реже – девочка. Тогда, вырастая, она уходит в дом Альфа-волка из другого клана, к своей паре.
