«Привычка свыше нам дана: замена счастию она…» Я не сомневаюсь, многие поддержат эту мысль и скажут: «Да, поэт прав». Однако старший бухгалтер туристической фирмы «Лунный песок» Антон Семёнович Кирпичиков не входит в число солидарных с мнением классика, так как, не видя тождества между счастьем и привычкой, не понимает, в чём польза и логичность такой замены. Надо заметить, что, говоря «привычка», Кирпичиков подразумевает дурную разновидность таковой. Как мы увидим в дальнейшем, у Антона Семёновича есть ещё одна весомая причина сторониться этого суждения, ибо его собственная, закалённая годами привычка сыграла с ним преподлую шутку, последствия которой никто и никогда не смог бы предвидеть.
Было субботнее летнее утро. Антон Семёнович, положив бухгалтерские пальцы на плечо драгоценной супружницы, спал крепчайшим сном. Ему снились цифры, отдыхающие под зонтами тропических пляжей. Его сон был так крепок, что, казалось, и взрыв атомной бомбы за окном не вытянул бы его из вязкого болота диковинных грёз. Но будильник – не бомба, дело своё знает и изымет почивающую душу из любых сновидческих глубин. Этот механизм, обделённый человеческой любовью, поставил человека в зависимое от себя положение, вследствие чего в глазах второго, от природы тяготеющего к свободе, вошёл в ряд антипатичных, доминирующих устройств вместе с артиллерийскими установками, стоматологическими бормашинами и неисправными кофемолками.
Будильник старшего бухгалтера Кирпичикова был, что называется, допотопный. Крупный, тяжёлый, заводной, облачённый в блестящий металлический корпус, он мог бы уместиться во внушительной ладони косматого орангутана. Будильник этот Кирпичиков унаследовал от родного отца, который, в свою очередь, выиграл его в шахматы у казахского акына, заблудившегося в степях Приднестровья. Видимо, Антон Семёнович имел к своему будильнику немалую привязанность и потому в век высоких технологий упорно держался за этот анахронистический предмет.
Что ещё можно сказать об этом будильнике? Пожалуй, только одно – он зазвонил. Зазвонил он в субботнее утро, зазвонил по вине самого Кирпичикова, который перед сном по привычке его завёл. Будильник не просто звенел, он гремел и прыгал на табуретке, вертелся и стучал, желая во что бы то ни стало пробудить спящих супругов.
Первым проснулся Кирпичиков. Он поднял с подушки взлохмаченную голову, отворил глаза, огляделся и, обнаружив звучащий будильник, ударил его ладонью. Не устояв на миниатюрных ножках, будильник упал на стекло циферблата, но продолжал звенеть.
Ото сна очнулась бухгалтерская супруга и со словами «Антоша, что происходит?» сонными глазами уставилась на мужа. Разъярённый Кирпичиков, не вставая с кровати, стал ритмично колотить лежащий на табуретке будильник. Будильник продолжал звенеть и на каждый удар хозяина, подобно бьющейся в окно осе, отвечал коротким «вз-з». Лютый гнев обуял сознание Кирпичикова: он вскочил с кровати, схватил звенящий будильник и, позабыв совместно прожитые годы, вышвырнул неуёмный механизм в открытое окно. Будильник упал в траву, где, прозвенев ещё немного, наконец затих. Супруги Кирпичиковы, как приличествует в таких ситуациях, несколько поворчали, повздыхали и снова забылись сном.
Нет. Не раскаяние, скорее небольшое сожаление испытывал Антон Семёнович в течение всего дня после пробуждения. Проснувшись, он вспомнил, что совершил по отношению к своему будильнику очень неблаговидный поступок. Кирпичиков прояснил взор и вышел на улицу, чтобы его подобрать. Но будильника там не оказалось. В нашем отечестве всякий беспризорный предмет, в каком бы состоянии он ни находился и как бы к нему ни относились оставившие его люди, всегда привлечёт к себе внимание и любопытную руку. Кирпичиков об этом знал, поэтому и понимал, что поиски утраченного будильника не сулят положительного результата. Он осознал, что, выбросив в окно будильник, поступил опрометчиво, но распекать себя за содеянное не решился и обошёлся небольшим сожалением, которое уже к утру следующего дня преобразилось в лёгкую ностальгию, растворившуюся в бухгалтерской душе после сытного завтрака.
