Темнота наступила внезапно, словно кто-то спрятал заваленный снегом город под закопченным колпаком. Трескучий мороз заставлял втягивать голову в плечи и выше поднимать воротник куртки. Олег укутал лицо махровым шарфом до самого носа, но и это почти не спасало, – намокнув от выдыхаемого пара, шарф быстро покрылся искрящимся бисером льда. Сияние разноцветных реклам и оранжевых уличных фонарей трепетало в ледяных бусинках, напоминая игру света на гранях алмаза, но это не делало Олега богаче – денег в кармане почти не осталось.
Вместо тупого мотания по промерзшему городу хотелось купить бутылку дешевой водки, запереться дома, задраить все люки, чтобы ни о чем не знать, ни с кем не знакомиться и не встречаться, и погрузиться в утомительные утехи спиртового угара. Но денег на водку не было. А завтра вернется Шерстка, снова спросит об успехах в трудоустройстве и, услышав ответ, хмуро уйдет в свою комнату, потому что никакого трудоустройства нет, да в общем-то и не предвидится. После ее приезда напиться тоже, скорее всего, не получится, разве что ночью, когда Шерстка уляжется спать, по обыкновению запершись у себя.
Олег невольно представил, как она лежит на кровати, укутавшись в одеяло, раскидав по подушке пушистые локоны, и ему стало так жалко себя, что сердце отозвалось уже ставшей привычной ноющей болью.
Утоптанный снег сухо хрустел под ногами. Возле метро «Улица 1905 года» было светло и людно, торговые палатки манили сквозь стекла разнообразием напитков и снеди, яркими упаковками сигаретных пачек, а главное – теплом. Оно было бесплатным, поэтому прельщало сильнее всего.
Олег несколько раз звучно топнул у входа, сбивая с рифленых подошв налипшие комья снега, и, потянув на себя дверь, нырнул в небольшой, отгороженный от зимы мирок. Возле кассы играл радиоприемник. Наручные часы показывали шесть вечера – время назначенной встречи, но спешить не имело смысла. Олег давно усвоил, что опоздание на десять минут только добавляет пришедшему уважения. Можно было постоять и попробовать отогреться.
Музыка кончилась, и на радиоволне пошла короткая сводка новостей. Отогревающиеся пальцы пронзала усиливающаяся боль. За окном мелькали люди, выпуская с дыханием облачка пара, а у самых дверей метро пофыркивала выхлопными газами милицейская машина. Представителя фирмы, с которым Олег планировал встретиться, все еще не было. Мир за стеклом казался кадрами из красивого фильма, словно все эти люди существовали в отдельной реальности под красочной вывеской: «Посторонним вход воспрещен». И чем меньше оставалось в кармане денег, тем крикливее и насмешливее делалась эта надпись.
Прошло пять минут. По радио передавали погоду.
«В Москве мороз обещает усилиться, и трудно представить, что в американском штате Аризона уже третий день бушует невиданная гроза, – дурачился диджей. – Настоящая летняя гроза с громом и молнией, в общем…»
За спиной раздался голос продавщицы:
– Молодой человек, вы просто греетесь или собираетесь что-то купить?
– Греюсь, – обернувшись, ответил Олег.
– Тогда пройдите на улицу, пожалуйста.
– Я вам мешаю? – удивился он.
– Нет. Но от вас очень неприятно пахнет.
Магазин был по-прежнему пуст. Олег стиснул зубы, широким шагом пересек зал и зло толкнул дверь на улицу. Вокруг головы закружилось облачко пара, оранжевое в свете фонарей. Часы показывали семь минут седьмого. От обиды сделалось настолько жарко, что не пришлось прятать лицо под шарфом. Из низких туч, подсвеченных сиянием города, сыпался крупный пушистый снег, ветра не было, поэтому снежинки падали отвесно, кружась, словно рои насекомых, вокруг ярких городских огней.
Сердце медленно сбавляло темп.
«Черт, – понемногу успокаиваясь, подумал Олег. – Сам виноват. Давно нужно было носки постирать, нельзя же так опускаться».
