Этим вечером все казалось особенным, даже самая обычная бирюзовая лампа, непоколебимо стоящая на подоконнике, представляла собой нечто живое. Ветер невероятным образом окутывал деревья и безуспешно пытался заскочить в окно дома, стоящего на очередной спокойной улице тихого города Саванна. Небо освещали звезды, а комнату, в которой сидела Кейт, еле светящаяся люстра.
Девушка, взмахивая своими черными, как уголь, волосами, старалась встать со скрипучего коричневого дивана, но обернувшись, увидела настороженный взгляд своей матери. Та остановила ее и одними глазами заставила сесть на место. В голове сразу пронеслись минорные мысли и дабы от них отвлечься, Кейт начала бить по карманам своих джинс в поисках телефона. Руки дрожали, а мать как бы невзначай придвинулась ближе, корча при этом раздраженную гримасу. Взяв девушку за руку, Дженни нагнулась так, будто у нее случился приступ боли внизу живота. Кейт испуганно отбросила руку на край дивана и раскрыла глаза, все еще наблюдая за странным поведением своей матери.
Бледная кожа девушки была покрыта мелкими порезами, виной которым были частые переживания о своей семье и ее связью с реальным миром, ведь в последнее время обстановка в доме накалялась до предела, заставляя жильцов нервничать больше, чем обычно. Дженни смотрела на свою дочь и медленно двигала своими пухлыми розовыми губами, будто что-то говоря. Но никаких звуков, кроме дуновения ветра за окном, в комнате не слышалось.
Негатив так и пылал в доме Уилсонов.
По-прежнему сидя на краю дивана, Кейт вспоминала свои кошмарные сны, которые посещали ее голову почти каждую ночь. Несколько часов назад, когда луна пронизывала старые деревянные окна дома Уилсонов, девушке мерещились незнакомые люди, предлагая свою помощь. Они тянули гладкие, красивые кисти рук к теплому телу Кейт, при этом проговаривая слова сожаления, сочувствия. Давали еду и напитки, кидали свою одежду, хоть и потрепанную, использованную. Манили к себе словами о том, что с ними ей будет куда безопасней.
А тем временем родные девушки никак не реагировали на внешние источники жизни. Они целыми днями сидели на диване в гостиной, при этом ни разу не пошевелив рукой или ногой. Кейт могла поблагодарить их хотя бы за то, что они живы и дышат, в теплом доме, если говорить о температуре. Единственное чем они занимаются, так это просмотром бессмысленных новостей по маленькому, еле дышащему телевизору, при этом корча ужасающие гримасы, будто на них надвигается цунами с магнитудой в восемь баллов.
Быть может, эти угрюмые лица на экране, твердящие, что Америка скоро погрязнет в несчастных слезах своих граждан, так странно сказываются на состоянии трех Уилсонов. Во всяком случае, почему же такой деградации не произошло с организмом Кейт? Почему она, покидая свой дом каждый божий день видит все преимущества жизни на планете, а ее родные нет? Почему она может с легкостью встать с дивана и пройтись по тихой улице, где звонко поют птички и нежно распускаются цветы? Почему она может вдохнуть этот свежий, легкий воздух? Почему она, придя в школу может получить море информации, а ее безрассудный братец нет?
Но приходя в гости к своим друзьям, Кейт видела полную безмятежность в их лицах и действиях, все более погружаясь в пучину этих душераздирающих проявлений жизни от своей семьи. Раньше было намного легче, ведь приходя домой Кейт сразу же кидала свой любимый рюкзак с разноцветными бабочками на край дивана в гостиной и скорее бежала на кухню смотреть, что приготовила мама на этот раз. А сейчас Дженни сидит, угрюмо вперившись в экран телевизора, при этом еле шевеля тремя пальцами на правой руке. Именно правой. Может ли это быть уликой?
