Положи меня, как печать, на сердце твое,
как перстень, на руку твою:
ибо крепка, как смерть, любовь;
люта, как преисподняя, ревность;
стрелы ее – стрелы огненные;
она пламень весьма сильный.
Большие воды не могут потушить любви,
и реки не зальют ее. Если бы кто давал
все богатство дома своего за любовь,
то он был бы отвергнут с презрением.
(Песн. 8:6–7)
Пролог
В этот праздничный вечер молодая госпожа, как положено хорошей супруге, накрывала на стол, готовясь встречать мужа после тяжёлого дня. Все было приготовлено в лучшем виде, оставалось только достать столовые приборы. Как на зло, кто-то убрал их на верхнюю полку, куда Эва не дотягивалась даже стоя на носочках. А уж тем более сейчас для нее, глубоко беременной, в тягость даже забраться на табурет.
Но сегодня, в завершении Адара, девушка хотела, чтобы все прошло в лучшем виде, поэтому все-таки полезла за ножами. Аккуратно встав на стул сначала одной ногой, потом подтянув тело, Эва наконец достала до ящичка с приборами. Она облегченно улыбалась, пока не взглянула вниз. Совсем небольшая высота, но достаточная, чтобы пол под ногами поплыл. В следующую секунду Эва уже чувствовала, как камнем летит вниз. Наверняка ей помог только инстинкт, и за мгновение она успела перенести удар на спину. Боль прошлась молнией от самого копчика до макушки. А что до ножей – они звонко рассыпались по полу, окружив тело девушки.
Вдохнув застывший в горле комок воздуха, Эва с ужасом схватилась за свой живот и почувствовала легкий толчок. Она боялась не за себя – внутри нее развивалась новая жизнь, причинить вред которой было страшнее самой смерти. Долгожданный и всем сердцем любимый, ещё не родившийся ребёнок даже не испугался. Он будто заботливо гладил ее изнутри, утешая: «Мамочка, со мной все хорошо». Тут уже девушка задышала облегченно и рвано, совсем не думая о себе, о том, что удар был достаточно сильным.
Придя в себя, она с трудом встала на ноги. Неприятная боль душила ее позвоночник, стягивала кости тугой колючей проволокой. Оперевшись о стол, она с досадой смотрела на пол, усеянный серебряными столовыми ножами.
– Столько гостей мы не ждали, – задумчиво проговорила она вслух.
Усевшись на пол, Эва начала собирать ножи обратно в коробку, периодически возвращаясь мыслями к своему малышу, тихо напевая себе под нос колыбельную, пока за окном уже смеркалось. Боль в спине постепенно унималась. Она переползла в затылок и поселилась там на неизвестный срок.
Едва с сервировкой праздничного стола было покончено, домой вернулся Линд, муж Эвы. Вместе с ним пришли и дорогие гости – то были его сестра Дана с мужем Ноахом. Хозяйка дома встретила их тёплыми объятиями, после чего они уселись за стол.
Первым делом глава дома зачитал священное писание, пока остальные возносили свои молитвы. Ни о чем другом не могла молиться Эва, кроме как о здоровье и благополучии своего ещё нерождённого ребёнка. Просила о его счастье, об отсутствии преград на его жизненном пути, чтобы сам Всевышний вел его по дороге жизни к великим целям. И искренность ее молитвы была такой сильной, что Эва не сомневалась – Всевышний слышит ее и обязательно благословит ее ребёнка.
В окончании молитвы Линд встал во главе стола, поднял чарку с вином и произнёс:
– Сегодня я хочу выпить с вами в честь окончания этого, кхм, месяца. Я безгранично рад, что в нашем Доме все остались счастливы. И я сейчас говорю о всем Доме Нефрита. – Мужчина сделал паузу, улыбнулся, а присутствующие стали слушать его с большим интересом. – Сегодня Совет отчитался, что за весь Адар у Дома Нефрита не родилось ни одного ребёнка. Это ещё одна победа над нашей системой.
– Линд, – возмутилась его супруга. – Пожалуйста, будь скромнее. Мы не должны так говорить.
