– Лина, мне страшно, – всхлипывает Соня. Прижимается ко мне
худеньким тельцем в поисках тепла и утешения.
Тонких голубых сорочек, надетых на нас всех и похожих на
больничные, совсем недостаточно, чтобы хоть как-то согреть озябшие
тела. Вот и приходится жаться друг к другу.
– Всё будет хорошо, малыш. Мы что-то придумаем, – шепчу я. Но к
сожалению совсем не чувствую той уверенности, которую пытаюсь
внушить своей племяннице.
– Ничего хорошего не будет. Зачем ты обманываешь ребёнка? –
раздражённо ворчит Алёна. – Лучше бы правду сказала.
– Правда у каждого своя, – замечаю как можно спокойней. Обнимаю
напрягшуюся и испуганную Соню сильнее.
Меня уже порядком достала наша соседка по камере. Впрочем, не
только меня. Катя вон тоже с досадой морщится.
– Правильно всё Лина говорит. А ты не суйся, куда не просят.
Сдаться никогда не поздно, а вот, чтобы искать выход даже в самой
сложной ситуации, мужество нужно. И не у каждого оно есть.
– Ты на что это намекаешь? – тут же вспыхивает Алёна.
– А я не намекаю, я прямо говорю, – отрезает Катя. – Кому будет
лучше, если мы тут панику разведём? Или ты хочешь, чтобы кто-то из
нас на собственном опыте узнал, что случилось с Викой?
Упоминание ещё одной нашей подруги по несчастью разом прекращает
все разговоры. Думать о ней страшно. А о нашем будущем ещё
страшнее. Никому из нас неизвестно, что будет дальше. Но
поддаваться отчаянию попросту нельзя, как бы не было тяжело и
страшно. А я так попросту и не имею права на эту слабость. Мне
нужно думать о племяннице. Я обязана найти способ спасти если не
себя, то хотя бы её.
– Лина, мы больше никогда не вернёмся домой, да? – тихо шепчет
Соня, утыкаясь лицом мне в живот. – Я никогда не увижу маму, папу,
Тоньку?
Горло сжимает спазмом. Закрываю глаза, пряча слёзы. Так
больно.
– Я… я не знаю, малыш. Но я обещаю, что сделаю всё возможное и
невозможное, чтобы ты их увидела. Чтобы вернулась домой.
Накрываю ладонью макушку Сонечки. Перебираю пальцами густые
рыжие волосы. А мой взгляд сам собой устремляется на дверь. Все мы
знаем, что скоро она откроется. Все знаем, что снова войдут наши
страшные хозяева, возможно, в сопровождении каких-то других
существ. И кого-то снова уведут. И ничего мы с этим сделать не
можем.
Нас тут шестеро, хотя поначалу было в два раза больше –
одиннадцать девушек, не старше двадцати пяти, и один подросток –
Соня. И всех нас похитили с нашей родной планеты уже не меньше двух
недель назад. Это, если верить нашим ощущениям и смене ночного и
дневного режима в камере, сначала на космическом корабле, а теперь
вот здесь, где бы мы не находились. Но, скорее всего, времени
прошло намного больше. И часть его мы все провели в разной степени
медикаментозной отключки.
Кого-то украли ночью из дому, кого-то посреди бела дня, застав в
безлюдном месте. У каждой своя история.
Меня забрали, когда я с тринадцатилетней племянницей шла вечером
из магазина. Сестра с мужем уехали с младшей дочерью Тоней на
турнир по художественной гимнастике, а Соня осталась со мной, чтобы
не пропускать свои тренировки. Она в отличие от сестры с раннего
возраста занималась бальными танцами.
В тот день была пятница. Мы решили посмотреть вместе новую
романтическую комедию. Закупились невредными для фигуры вкусняшками
и медленно брели аллеей ко мне домой. Обсуждали Сонину влюблённость
в мальчика из параллельного класса и то, будет ли её партнёр по
танцам ревновать, если она вдруг пойдёт с этим мальчиком на
свидание.
Когда возле нас внезапно с тихим треском погасли фонари, мы даже
не поняли, что происходит. Вокруг никого не было, а дома за
деревьями, растущими вдоль аллеи, внезапно показались нереально
тусклыми. Будто ненастоящими. Будто за искажающим стеклом.
