Спасибо, что делаешь хорошую мину при плохой игре.
Леонов сидел напротив и улыбался. Солнце и тёплые осенние краски
растущих за окном небольших декоративных деревьев подчёркивали его
приподнятое настроение. Он стал обаятельным. Если бы я не знала
его, однозначно бы влюбилась. Вновь. Я так хотела прикоснуться к
его свету, к нему, но нас разделял кофейный столик. Прекрасная
вязаная салфетка лежит поверх. И неустойчивый бокал с
десертом-мороженым на тонкой ножке. Наш десерт. И рука Леонова
поверх моей лежит. Не сжимает. Просто накрывает и согревает. И
пусть сейчас не холодно, а наоборот, но я была бы не прочь немного
продрогнуть ради этого тепла, которое мне могут дать.
Мы давно не виделись. Я не думала, что между нами останутся
чувства. Хотя, может, это и не они вовсе.
- Как ты? - во мне нет ни робости, ни стеснения. Только
трепещет что-то нежное и лёгкое, едва ощутимое, как воздушное
безе.
- Я скучал, - и в его глазах нет лжи. Он, правда,
соскучился по мне за это время. Я бы солгала, если бы сказала, что
это не взаимно. - Думал, этот год никогда не пройдёт.
- Шутишь? - губы дрогнули, и я с подозрительным коварством
уставилась на этого похорошевшего плута.
- Как знать, - за такое можно и оплеуху получить. - Ты
хорошо выглядишь.
- Да, ты говорил. Спасибо, - я опускаю взгляд на длинную
десертную ложечку, и пальцы руки, лежащей на коленях, слегка
вздрагивают.
Я не узнаю его. Это вроде бы и Леонов, но вроде бы и не он. Как
можно измениться так за год? За один год всего лишь. О том, что
сама изменилась, как-то позабыла.
- Что тебя смущает? Кушай, это ведь твоё любимое, - и мне
чертовски приятно, что ты это помнишь. - Или хочешь обсудить?
- Что, например? - как бы не нужно его разрешение на
принятие пищи, но в действительности мне неудобно. Вся эта ситуация
немного искажённая, неправильная. Я теряюсь в ней.
- Мы расстались перед моим отъездом. Ты говорила, что не
стоит обещать ничего друг другу. И мне интересно, что теперь, - он
с лёгкостью взял ложечку, отломал кусочек мороженого и с той же
лёгкостью отправил его в рот. - Вкусно. Кушай, пока не
растаяло.
- А что теперь? - пассивность, да? Вот и я понимаю, что
веду себя странно, верх моих странностей даже за последнее
время.
- Я тебя не узнаю, - наконец...
- И я тебя не узнаю, - проницательно смотрю ему в глаза,
пронизывающе, в самую душу. Проникать за грани разумного, видеть
нутро - интересно, я научилась этому или всё ещё дилетант? - Ты
изменился, потому я ничего не знаю. Об этом и говорила, что не
стоит обещать ничего, сдерживать и ограничивать друг друга.
- Знаешь, а это неприятно слышать, - он опустил взгляд и
усмехнулся, - особенно от тебя. Ты знаешь меня лучше любого
человека в этом городе.
- Уже нет. Я не хочу брать на себя такую ответственность,
потому не давай мне её, - я всё-таки попробовала мороженое. Да, оно
определённо моё любимое. Как его не любить-то.
Но взгляд Кости был горьким. Он портил моё наслаждение, и уйти
мне от него нельзя. Как бы там ни было, глупо отрицать важность
Кости в моей жизни. Но что я могу ему дать сейчас? Что ему нужно?
Чего он хочет от меня? Я целый год свыкалась с мыслью, что одна.
Все свои задания и трудности принимала сама, выносила сама,
разгребала сама. Думаешь, это легко? Думаешь легко было привыкнуть
так думать?
Думать, что ты одна и никто в целом мире не может тебе сейчас
помочь. Эта безысходность невероятно давила на меня со всех сторон.
И я даже не могла тебе сообщить об этом, не могла услышать слова
поддержки. Только текст. Только сообщения. Я даже ненавидела их.
Ненавидела твоё решение. Ненавидела тебя за эготизм, который ты
проявил так внезапно.
