Нескольку слов об истории вопроса. В марте 1972 года в рамках Ломоносовских чтений профессор Анатолий Александрович Власов выступил перед студентами Физического факультета МГУ с очень интересной лекцией с парадоксальным названием «Существуют ли в физике системы из целого числа элементов? Ответ отрицательный». Мнения по поводу новой концепции разделились. Студенты, чьи знания физики в значительной мере представляли белый лист бумаги, восторженно восприняли концепцию Власова. Нашлись и оппоненты. Дискуссия на эту тему выглядела примерно так:
Вопрос: Элементы, входящие в состав физического объекта, можно пересчитать. Это всегда будет целое число элементов. Простая арифметика. Откуда эта нелепая идея о нецелом числе?
Ответ: Счет операция физическая, а не чисто арифметическая. Действуют стохастические процессы. По результатам измерений не получится целое число. На выходе любого эксперимента, а физика наука в основе своей экспериментальная, будет статистическая, вероятностная, но не целая величина.
Примеры? Пожалуйста, кристалл, число ячеек в геометрической структуре не обязательно совпадает с числом атомов. Скорее наоборот. В принципе кристалл может состоять из относительно небольшого числа атомов, перемещающихся по разным ячейкам, но такая структура будет неустойчивой.
Другой пример. Число небесных тел в Солнечной системе. По мере развития средств измерений, это число постоянно меняется, некоторые из небесных тел разрушаются, и т. д. и т. п. То есть опять не целое число элементов.
Далее вопросы и ответы примерно повторяются. Стороны дискуссии остаются при своем мнении. Истина рождается не в споре. Здравый смысл непобедим. Наука все же не канава здравого смысла.
Но пора перейти к тематике книги. Далее события развивались следующим образом. На другой год, во время обучения в аспирантуре было предложено подготовить реферат по философии. Не владея мастерством переливания из пустого в порожнее, предложил конкретную незаезженную тему для реферата по мотивам концепции Власова: «Физические объекты как системы с нецелым числом элементов». Профессор Лев Валентинович Воробьев, блестящий лектор, очень творческий человек, поддержал идею подготовки такого реферата, но предложил расширить тематику, добавив объекты литературы, на примере поэтических текстов. Никаких идей по целесообразности такого расширения у меня не было, но согласился, потому что было интересно.
В качестве начального шага по изучению состояния проблемы было предложено ознакомиться с работами Ю. М. Лотмана (Структура художественного текста и др.). В процессе знакомства с этими трудами вышел на замечательные работы Юрия Николаевича Тынянова. Картина начала проясняться. Пока не буду вдаваться в детали. Вернусь к истории вопроса о подготовке книги.
После окончания аспирантуры в 1976 году был распределен в филиал Института атомной энергии им. И. В. Курчатова (город Сосновый Бор, Ленинградская область) – Научноисследовательский технологический институт (ныне им. академика А. П. Александрова). В течение 12 лет занимался проблемами экологического мониторинга Ленинградской АЭС и других атомных объектов. В НИТИ активно функционировал «Клуб любителей книги». В рамках этой деятельности подготовил доклады о творчестве Велимира Хлебникова, О. Э. Мандельштама, Ю. П. Кузнецова, и др. В этих докладах, как и в более раннем реферате, в той или иной форме, с разной степенью детальности излагалась концепция эволюции стихового слова в русской поэзии.
Далее в этих изысканиях наступил значительный перерыв. После Чернобыля, последовал переезд в Обнинск, работа в НПО «Тайфун» Росгидромета в области радиационного мониторинга окружающей среды и анализа экологического риска. Однако главная причина перерыва все же не в потери интереса к проблеме. Еще в Сосновом Бору возникло ощущение некоего застоя, отсутствия какой-либо эволюции стихового слова в современной поэзии. Не хотелось завершать изыскания на пессимистической ноте. В поисках автора слов одной из песен А. З. Мирзаяна пересмотрел тексты ряда авторов. Не нашел. Затем вышел на В. А. Соснору. Тоже не нашел. Однако знакомство с творчеством Сосноры и Кузнецова позволило завершить концепцию замысла книги об эволюции стихового слова. Позднее, в процессе ее подготовки произошел фазовый переход в названии и содержании. Основная ее часть, посвящена проблеме поэтики биосферы – отображению мира природы в русской поэзии.
