Я закрыла дверь, натянула капюшон и в который раз проверила: документы на месте, направление, бутылка воды, наушники. Всё при мне. Ритуал, отточенный до автоматизма. Где каждый элемент воспринимается мной как щит. Или оберег. Сердце билось ровно, но глухо, будто внутри кто-то поставил шумоизоляцию и стучит оно через вату. Больницу я давно перестала воспринимала как нечто страшное. Скорее как обычную смену на работе: прийти, отсидеть, сдать и уйти. Не вовлекаться, не надеяться, не чувствовать. Без истерик, без надежд.
Я шагнула на лестничную площадку, уже готовясь мысленно к анализам и дежурной улыбке медсестры – и застыла.
У двери напротив стоял человек. Спиной. Я уже хотела пройти мимо, но дыхание пропало. Это он. Это Максим.
Людмила Сергеевна, хозяйка квартиры напротив, что-то объясняла, передавая связку ключей. Он кивал, послушно, рассеянно. Пока не обернулся – и не увидел меня.
На миг я подумала, что это галлюцинация. Может, побочка от препаратов? Но нет.
– Алиша?.. – голос. Тот самый. Забытый, но слишком знакомый. В нём промелькнуло всё: изумление, тревога, нежность, будто мы не на лестничной клетке, а где-то среди старых лет, недожитых слов и недосказанных снов. – Алиша, это ты?
Я медленно выпрямилась. Слишком быстро захотелось уйти, или проснуться.
– Максим? Привет, – только и сказала я. И даже себе показалась чужой.
– Я не верю… Алиша, привет! Как же я рад тебя видеть, – он шагнул ближе и улыбнулся. По-настоящему, искренне. Улыбка не изменилась. Только в глазах было что-то новое. Или старое, но теперь читаемое. – Ты здесь живёшь?
– Уже год, – кивнула я и бросила кисть в сторону двери. – А ты?
– Только сегодня переехал, – он провёл рукой по затылку. Всё тот же жест. Смущённый, мальчишеский, совсем не по его возрасту. – Сколько мы уже не виделись?..
Я не ответила. Не могла. Не хотела. Молчание повисло между нами, густое, как старая пыль, поднятая с полки слишком резко, которую не трогали с прошлого века.
– Вы знакомы? – удивлённо спросила Людмила Сергеевна, переводя взгляд с него на меня.
– Да… мы… друзья, – с лёгкой заминкой сказал Максим.
«Друзья?» Какое горькое слово. Он что, решил лейкопластырем закрыть глубокий и не зажитый шрам?
– Отлично, – улыбнулась хозяйка. – Тогда ключи я отдала, а Алина, если что, поможет, да?
– Конечно, Людмила Сергеевна, – отозвалась я автоматически. Как робот. Но глаза мои всё ещё смотрели в его. В те самые глаза. Такие же слишком выразительные, такие же слишком опасные. Он всё ещё улыбался. Как будто ничего не было. Словно не было тех ночей, когда я не могла дышать от боли. Словно не было измены. Не было его ухода. Молчания. Пропажи. Словно он не предавал. Где кольцо? Почему он один? Почему здесь?
– Как ты здесь оказался? – спросила я.
– Я… мм… – он запнулся, потёр подбородок. – Алиш, может, мы… зайдём к тебе или ко мне и поговорим? Хоть немного.
– Я сейчас ухожу. Вернусь через три часа, – я сказала это ровно, без тени прошлого, не поддаваясь.
– Понял, – он кивнул, пытаясь сохранить что-то между нами. Что? Иллюзию? Тень? – Я подожду. Только… скажи, где тут ближайший продуктовый?
Я замерла на секунду. А потом сказала:
– Пойдём, мне по пути – покажу.
Мы вышли вместе. Молча. И только внизу, у почтовых ящиков, я впервые позволила себе украдкой взглянуть на него. У него появилась небольшая седина по бокам, и блин, как ему это чертовски идёт. Он стал… мягче? Тише? В нём больше не было той дерзости. И всё равно – он был для меня эпицентром землетрясения, которое началось когда-то давно. Я всё ещё не знала: это возвращение – шанс или новая боль.
