Во время летних каникул к нам приехал мой двоюродный брат из Санкт-Петербурга. Вдвоём стало намного интереснее. В один прекрасный тёплый день дед предложил по ехать в зоопарк. Мы сразу согласились.
Целый день мы ходили от клетки к клетке, где прятались изнурённые жарой звери… Тигры спали в тени деревьев, так что было видно только их полосатые спины. Белый медведь засунул голову и всю переднюю часть туловища в холодную пещеру, оставив всем зрителям только заднюю часть. Бегемот, которого долго искали, оказался лежащим и мертвецки спящим между деревьями и какими-то строениями, напоминающими сломанное жилище. Жираф степенно сидел, мотая головой из стороны в сторону, как бы говоря:
– Жарко сегодня, как в родной саванне. И чего вы сюда ходите, жарко ведь.
И только обезьянки внесли положительные эмоции в наше утомлённое состояние: они прыгали по лесенке, кувыркались и показывали себя со всех сторон.
Перекусив сосиской в тесте, запив её соком, усталой походкой мы двинулись к выходу. Метро нас встретило желанной прохладой. В вагоне было немного народа, к счастью, ещё не наступил час пик. И, когда мы сели на свободные места, нас, измождённых, потянуло в сон. Я сначала попыталась пристроиться на плече брата, которое оказалось слишком острым и, как поняла, не очень пригодным для комфортного отдыха. Тогда я прилегла на сумку, которая лежала на коленях деда. Только закрылись мои глаза, как я почувствовала: кто-то или что-то тянет меня за волосы. Непроизвольно я стала издавать жалобные, но громкие звуки, а на мой внезапный крик обратили внимание почти все пассажиры вагона… Сквозь стук колёс и дед, и брат не сразу поняли, что случилось. Дед подумал, что зазвонил телефон, находившийся у него в сумке, на которой лежала моя голова, и начал пытаться открыть её, из-за чего вызвал ещё более отрицательную реакцию с моей стороны. Брат наклонился ко мне вплотную, и тут всем стала понятна причина моего столь громкого недовольства. Для пассажиров было открытием что мои волосы попали в замок-молнию сумки и при каждом движении вызывали нестерпимую боль.
Дед с братом вдвоём пытались распутать мои волосы, но это вызывало у меня только дополнительную боль, которую я терпела, стиснув зубы, чтобы не пугать пассажиров.
– Эх, если бы были ножницы, – проговорил дед, чем вызвал у меня дополнительные слёзы и даже жалобный крик. – Я не буду отрезать тебе клок волос, – проговорил ласково дед, – я немножко, и потом, всё равно ножниц нет, так что не переживай.
Он поднял аккуратно мою голову и сумку, которая была виновницей моих страданий, и стал потихонечку распутывать этот непослушный узел между молнией и попавшей туда прядью…
Через некоторое время меня удалось освободить. Мои слезы быстро высохли. Почесав то место на голове, откуда росли попавшие в молнию волосы, я положила голову на плечо деда и прикорнула на несколько минут, пока мы не доехали до нашей станции. Успокоились и все пассажиры вагона, которые переживали за меня и давали деду всякие советы.
