Ночь накрыла город холодными объятиями, погружая его в темноту и безмятежность. Большинство людей уже давно спало, видя красочные сны, но у некоторых даже в полночь оставались неоконченные дела. Кухня многоквартирного дома ожидала хозяйку с горячим чаем на столе, готовая скрасить ее последние моменты перед сном.
Синди скользнула из ванной, оставив за собой мокрые следы на коврике и клубы теплого пара, растворяющегося в воздухе. Там же остался и легкий запах лаванды – последний шлейф ее вечернего ритуала. Она чувствовала, как по коже еще пробегают капли воды, скатываясь с плеч и тонких запястий, когда она накинула махровый халат и осторожно убрала влажные, длинные, темные волосы, которые струились по спине.
В тишине квартиры вдруг раздался стук. Мягкий, чуть слышный, но очень уверенный. В ночи этот звук показался ей чужим и пугающим. Синди замерла, сердцебиение усилилось по непонятной ей причине. Стук повторился, и она, взволнованная, все же медленно двинулась к двери, в растерянности забыв очки в ванной комнате.
Синди бросила взгляд в дверной глазок, но из-за плохого зрения не смогла рассмотреть, кто именно находился по ту сторону, виден был лишь чей-то невысокий силуэт в коридоре. Стук раздался снова, и Синди все же несмело положила ладонь на ручку. Открыв дверь, она увидела размытые очертания ребенка, стоявшего на пороге.
– Впустите меня, – тонкий голосок был тихим, но настойчивым, – Мне нужно позвонить маме… я потерялся.
Синди почувствовала острый приступ сострадания, но с ним же и необъяснимую тревогу. Ребенок выглядел неуместно – слишком хрупким и призрачным на фоне обыденности ее уютного жилья. Казалось, ночной воздух вдруг стал тяжелым, словно в квартиру незримо пробрался густой туман, окутывающий взгляд.
– Конечно, заходи, – она кивнула, приглашая его войти.
Мальчик вошел в квартиру, а на Синди снова нахлынула странная волна страха. Она отбросила эти мысли и усадила гостя в кресло, направившись за своими очками в ванную комнату. Странно, но пока она уходила, взгляд ее упорно пытался зацепиться за мальчика, словно подсознательно старался убедиться, что он реален. Что ребенок мог делать в такое позднее время один?
Когда она вернулась, мальчик сидел так же, но теперь, глядя на него сквозь линзы очков, Синди вдруг заметила деталь, которую не сразу уловила. Его глаза… они были абсолютно черными, лишенными и намека на белок, будто в них отражалась сама тьма. Пустота, зияющая, поглощающая свет, словно бездонный колодец.
Мальчик повернул голову и посмотрел прямо на нее, Синди почувствовала, как закипает холодный ужас, а нутро сжалось в ледяном капкане. Она стояла, не отрывая взгляда от этих странных глаз, внезапно ощутив, что углы комнаты исчезли, их поглотил туман, который расползался все сильнее. Ребенок не двигался и просто молча смотрел на нее, не выражая никаких эмоций. Страх достиг своего пика, Синди поняла, что ожидание стало просто невыносимым.
– Я… сейчас принесу телефон, – прошептала она дрожащим голосом, буквально выбежав из комнаты.
Когда она отвела взор от ребенка, туман пропал, это казалось таким нереальным, что Синди ущипнула себя, проверяя, не спит ли она. Но нет, это был не сон, трясущимися пальцами она схватила телефон и направилась обратно, задержав дыхание, желая как можно быстрее выпроводить жуткого ночного гостя.
Когда она вернулась с телефоном, кресло было пустым. Тишина, мгновенная, повисла в воздухе. Ребенка не было, следов – тоже. Ни звука открывающейся двери, ни шагов, ничего. Он просто исчез, оставив лишь едкое ощущение ужаса внутри.
