Дарья
Чёртова погода, долбаный гололёд,
гребанная инкассация, заставившая меня вылезти из тёплого офиса в
такое дерьмо. Середина марта, а ощущение, что январь с февралём
эстафетную палочку делят. Плитка, положенная на тротуаре,
превратилась в каток, снег, падающий крупными хлопьями, обрывает
видимость в диапазоне двух метров, то тут, то там слышен отборный
мат. Поскользнувшись, тоже матерюсь и на погоду, и на руководство,
которому срочно понадобилось пополнение счёта.
За спиной слышу «блядь» и удар под
ноги. Лечу назад, размахивая руками, и представляю треск моей
головы об плитку, но падаю на что-то мягкое. Поворачиваюсь, подо
мной привлекательный мужчина, бледный правда немного и без
сознания. Головой, похоже, хорошо приложился.
Бью его по щекам, возможно, слишком
сильно, но я напугана и не знаю, что делать – первый раз подо мной
такой симпатяга. Открывает глаза: тёмно-голубые, тягучие,
затягивающие в глубину, смотрит дезориентированным взглядом куда-то
мимо меня.
- Мужчина, с вами всё в порядке?
Сколько пальцев? – Трясу перед ним рукой, показывая три пальца. –
Мужчина, сколько видите пальцев?
Но он абсолютно невменяемо смотрит
на меня. Может, сотрясение, а может, принял чего? Не успев дотянуть
мысль до логического конца, оказываюсь прижата к его груди, а губы
накрывает жадным поцелуем. И я уже под ним, распластана на снегу.
Придавлена мощным телом, терзаема голодным поцелуем. И от этого
действия я улетаю. Он просто высасывает моё сопротивление, мои
силы. Язык сметает все барьеры, хозяйничает во рту, вылизывая нёбо,
зубы, посасывая мой язык. И мне всё равно, что мы в центре Москвы,
что любопытный народ замедляется, останавливается посмотреть на
этот сумасшедший танец страсти. Я через пальто чувствую его
эрегированный член, вдавливающийся в мой живот, и готова раздвинуть
ноги прямо здесь, заняться доггингом, и насрать на зрителей.
- Максим Валерьевич, как вы себя
чувствуете? – Слышу сквозь пелену сознания. – Может, скорую
вызвать?
Нас поднимают, вижу мужчину лет
тридцати пяти. Он отряхивает пальто с моего сексуального объекта,
крутит его, осматривая, и что-то говорит-говорит, а меня накрывает
стыд, такой мерзкий, липкий. Пользуясь суетой, скрываюсь за
колонной в переулке, вжимаюсь в неё, боюсь шевельнуться. Так и стою
с закрытыми глазами на онемевших ногах, может, час, может, минут
пять – не знаю.
И инкассация уже не нужна, мне
вообще уже ничего не нужно. Задками, практически, ползу до двери,
только бы никто не увидел. Влетаю в офис грязная, в снегу, в
гранулах реагента, на голове бардак, в глазах нездоровый блеск.
Удивление и любопытство в глазах коллег, а мне пофиг, мне домой
надо, срочно.
- Даша, с тобой всё хорошо? –
интересуется Татьяна, главбух, одинокая, но мировая женщина. Такая
– и в избу, и коня, в общем всех в бараний рог свернёт – Что-то
случилось?
- Упала. Сильно. Головой ударилась,
- коротко рапортую, кидая деньги в сейф. – Инкассацию не провела,
банкомат на приём не работает.
Сажусь, прячусь за монитор. Не могу
же я сказать, что была недалека от оргазма, целуясь при всех с
незнакомым мужиком.
- Тань. Можно я домой пойду, голова
раскалывается, работать не могу. - Зарываюсь пальцами в волосы, тру
виски, а перед глазами шикарный экземпляр мужского вида с чёрными,
как смоль, волосами, небольшой щетиной и потрясающими глазами
грозового неба, заставляющими тонуть, теряя воздух и разум.
- Конечно, Дашуль, иди. Сама
доедешь? Может, курьера попросить проводить? – Беспокойство Татьяны
цепляет струны совести, но мне очень надо уйти, и я готова
притворяться, что у меня сильнейший удар, возможно, сотрясение, или
ещё хуже – дурочкой стану.
- Танюш, спасибо за заботу, но я
сама доеду, выпью таблетку и доеду. А дома отлежусь и завтра как
огурчик на работу.
