1552 год, 2 июля, Тула
Вспышка боли.
И темнота.
Невесомость и какая-то удушливость…
Мгновение.
И что-то вынудило Андрея открыть глаза, а также рефлекторно вздохнуть, выгнувшись дугой, словно бы оживая. Но он тут же зажмурился из-за яркого, прямого-таки режущего света, не успев ничего вокруг рассмотреть.
– О! Очухался соколик! – воскликнул кто-то рядом.
– Я и говорю – сомлел. А ты: дух вышибло, дух вышибло…
И вокруг все сразу загалдели разноголосицей.
Парень немного напрягся. Эти люди говорили вроде бы по-старорусски, но странно и непривычно, даже несмотря на то, что язык он учил. Тут и подбор слов, и выговор с ударениями. Речь ему была в целом понятная. Лишь отдельные слова ускользали от понимания. Но повторить её Андрей не смог бы сразу. Во всяком случае, чисто. Так что он решил если и говорить, то отрывисто и односложно. По крайней мере, поначалу.
И тут на парня накатили воспоминания, накрывшие его эмоциональной волной. А перед глазами промелькнула вся прошлая жизнь. Та, которую он прожил в XXI веке и в которую уже никогда не вернётся…
Прохоров Андрей считал себя везунчиком.
Ну а как иначе? Родился в обеспеченной семье. Да ещё с удивительно адекватными родителями, которые уделяли очень много времени и сил его воспитанию и развитию. Не говоря уже о ресурсах. У него было всё, что только ему могло захотеться, но при этом удалось как-то избежать избалованности. Парень не только учился отлично, но и жизнью был более чем доволен. Он ей наслаждался, а трудности воспринимал как новые увлекательные квесты.
Как следствие, золотая медаль в школе трансформировалась в красный диплом вуза. Причём без зубрёжки. Он реально смог разобраться и понять программу. Где-то сам, а где-то и с помощью очень толковых репетиторов, способных даже самые сложные вопросы по своему предмету объяснить на пальцах в считаные минуты любому. Но родители этим не ограничились. Так что, например, к поступлению в вуз он уже сумел довести свой уровень английского до свободного. В первую очередь за счёт того, что четыре года подряд проводил летние каникулы на языковой практике в Англии и США. После чего он начал осваивать немецкий, уже как второй иностранный, поскольку бизнес отца был связан с Германией. И опять-таки по весьма прогрессивным схемам с погружением в языковую среду. В общем, не жизнь, а сказка в представлении большинства простых ребят-сверстников, с которыми он общался. Перспективы же были такие, что дух захватывало…
А потом произошла трагедия, в одночасье перечеркнувшая всё.
Сначала в автокатастрофе погибли родители. Но беда не приходит одна. Уже через неделю после аварии врачи нашли у Андрея неизлечимую болезнь…
– От четырёх до пяти лет, – с предельно серьёзным лицом произнёс врач. – Максимум до десяти, но я бы на это не рассчитывал.
– Ясно, – глухо тогда ответил парень, которого столь «своевременная» новость окончательно добила, вогнав в жесточайшую депрессию.
Его жизнь сломалась и, считай, закончилась.
Раз – и всё.
И финиш.
Да, от четырёх до пяти лет – не так мало. Но всё равно при таких сроках ни семьи, ни карьеры не построишь. А главное – зачем?
И вот, когда он раздавленный бесцельно бродил по улицам, судьба дала ему надежду. Курьёзно и странно, но дала. Андрей случайно заметил опрятного мужчину в изрядных годах, который с трудом тащил тележку, нагруженную чем-то тяжёлым. Прямо пыхтел, поднимаясь по ступенькам. И он ему помог.
– Дай тебе Бог здоровья! – вполне искренне поблагодарил дед парня.
– Хорошее пожелание, но увы… – развёл руками Андрей, грустно улыбнулся и не прощаясь побрёл куда-то дальше.
– Постой! – окрикнул он его…
Так и завязалась беседа, которая продолжилась уже в гостях. А потом и своеобразная дружба, потому что этот незнакомец дал парню надежду. Он оказался одним из так называемых «чокнутых учёных», которые потихоньку в гараже мастерят очередную гравицапу
