Попутчица
– Откуда она тут взялась, да еще в такой мороз? До ближайшей деревни три километра. – Водитель и пассажир сначала не поверили, что на дороге, которая под силу лесовозам, стоит человек. Проморгались, убедившись, что не деревце, а фигура человека. Подъехали ближе – женщина! Отчаянно машет рукой, просит остановиться.
Лесовоз, огромный, рычащий, с уложенными стволами, медленно стал тормозить.
– Живая? – крикнул пассажир, мастер участка Павел Евгеньевич.
– Как видите. – женщина, в мутоновой шубке, в вязаной шапке, сверху закутанная шалью, взяла сумку, стоявшую на обочине. – Возьмите до райцентра, на вас только и надёжа.
– Да как тебя оставить, конечно, возьмем, – он закинул в кабину сумку, помог забраться, она стянула варежки и стала согревать руки.
– Что за надобность такая лесовозами добираться? – проворчал водитель, коренастый мужик, с сильными руками. Про таких говорят: широкая кость. – Отчаянная дамочка… тут и зверье водится.
– Так меня подвезли, дед Коля на санях подвез. Тут в деревеньке десять дворов всего, дед Коля на всю деревню один мужик остался, это еще хорошо, что коняшка у него есть, а то бы не знаю, как жить.
– Я думал, разогнали уже эту деревушку, а она, оказывается, еще теплится.
– То-то и оно, что не хотят уезжать, остались самые верные своей земле, и мать моя там же живет, не могу уговорить уехать. Вот и наведываюсь какой раз, зимой-то реже, потому как тяжело по холоду, летом – чаще.
– Ну а не страшно одной с чужими ехать? – спросил водитель. Пассажирка повернулась к нему и разглядела приятный овал лица с прямым носом, темными ресницами. – А я чувствую, вот внутри как теплая волна разливается, так людей чувствую, машину вашу только увидела, так сразу и поняла: надо останавливать.
– Надо же, какая чувствительная, смелая скорей всего.
Вскоре показалась просека и лесовоз, словно корабль, среди заснеженного леса и дороги, остановился у вагончика. – Ну, я приехал, спасибо, Степан, – Павел Евгеньевич пожал водителю руку. – И вам, не знаю, как имя ваше…
– Анна Васильевна.
– И вам, Анна, легкого пути.
– Степан значит? – пассажирка повернулась к водителю и вновь стала разглядывать его лицо, – а меня Анной зовут, это уж я так сразу с отчеством назвалась.
Она уже согрелась, сняла шаль и шапку, расстегнула шубу, под которой виднелась теплая вязаная кофта. Волосы у нее были светло-русые, наверняка, летом выгорали на сибирском солнце, которое, бывает, жарит в отдельные дни, как раскаленная печка.
– Так вам от райцентра дальше ехать?
– Дальше. Село Зеленое знаешь?
– Ну, кто его не знает? Конечно, знаю.
– Так вот там я живу.
– А мать почему в такой глуши?
– Так не хочет матушка перебираться, корнями вросла. Я уж ей и домик присмотрела, недорогой, но хороший. Да хоть и к себе могу перевезти… только она ни в какую, – пассажирка тяжело вздохнула, – вот не знаю, что и делать.
Женщина разглядела поношенный свитер под легкой курткой водителя. – Что же тебя жена одеждой теплой не запасет, налегке одет.
– Меня устраивает, – буркнул водитель, – неудобно в толстом свитере-то.
– Далеко нам еще ехать, – женщина перевела разговор на другое, – у меня вот и термос есть и курица вареная, маменька домашнюю сготовила. Может перекусим? А? Устал ведь баранку крутить.
– У меня тоже термос есть, не думай, что я голодный, – водитель лесовоза присмотрел место, где можно съехать на обочину, остановился, мотор глушить не стал. Достал термос, завернутые в пакет беляши, купленные вчера в киоске, перед выездом на трассу.
– Ты мои попробуй, да курочку бери, – все домашнее, сами с матушкой вчера готовили. От нее ведь, от матушки, с пустыми руками не уедешь. А уж ягода какая растет там рядышком, из дома выйди, руку протяни и вот он – лес. А еще грибов полно было раньше. А сейчас прознали наши места, так нахрапом всю осень едут.
