Элька завернулась в одеяло и уткнулась в подушку. Но звуки дождя доносились, и уже было понятно, что он не собирался прекращаться. Но больше всего Эльку раздражал голос Раисы, доносившийся из большой комнаты.
Здесь, в бараке, где они занимали две комнаты, одна была квадратная, просторная, вторая, чуть вытянутая, но наполовину меньше; соседи говорили, что Золотаревым повезло: досталось самое большое жилье в этом одноэтажном бараке.
Свою меньшую половинку она делила с Петькой – десятилетним сыном Раисы, его металлическая кровать стояла напротив. В общем-то, у Эльки тоже такая же была. А еще в комнате стоял небольшой шкаф, в котором она прятала свой скудный гардероб. К восемнадцати годам не приобрела ни одной приличной шмотки; стоптанные сапожки, благо, размер тот же, носила который год, а иначе босиком пришлось бы ходить. Скромное пальтишко с искусственным воротничком, клетчатое платье, юбка, пара блузок – остальное по мелочи, Элька не считала.
Однако сейчас, отвернувшись к стенке, ей было тоскливо не из-за вещей, к их однообразию она привыкла, тем более, что в районе, застроенном одними бараками, большинство так и одевались. Сейчас она была расстроена придирками Раисы. До чего же надоела эта тетка! Элька в душе так и звала ее: «тетка». Даже титула «мачехи» она не удостаивалась.
Надоело ее вечное ворчание, недовольный вид – это когда Эльку касалось. А когда они с отцом садились «скоротать» вечер или отметить праздник, то Раиса превращалась в хохочущую, громкую бабенку. Ее пышно подбитые рыжие волосы возвышались башенкой на голове. Она по поводу и без повода хохотала, демонстрируя золотые коронки.
Отец Эльки работал на деревообрабатывающем комбинате, зарплату получал невысокую, денег не хватало. Даже элементарных вещей, как например, нового пальто или обуви для Эльки (девка-то уже почти взрослая, парни засматриваются). Ну и в бытовом плане многого в доме не хватало… Но Раиса чаще всего «пилила» отца из-за зубов. И наконец, собрав получку и премию отца, Рая вставила зубы. Теперь же всякий раз не забывала блеснуть ими, демонстративно посмеиваясь.
В окно что-то стукнуло, кажется, камешком звякнуло. Элька высунула голые ноги из-под одеяла, коснулась ими пола, выглянула: дождь перестал. За окном, прикрывшись отцовским дождевиком, стояла Зойка, подружка Эли. Они вместе восемь лет сидели за одной партой, а теперь третий год учатся в сельхозе. Только Эльке удалось поступить на ПГС (промышленное и гражданское строительство, удумали же в сельхозе открыть такое отделение), а Зойка сумела потянуть отделение агрономии, и то, потому что свободные места были. Но она осталась довольна, ей нравилось.
Вообще, еще когда была жива Элькина мама, считалось, что девочка окончит десять классов и поступит в институт. Но когда мамы не стало, отец привел в дом Раису. И через два года мачеха почти вытолкнула Эльку идти учиться после восьмого класса, скорей приобретать профессию и не сидеть на шее у родителей.
Зойка отчаянно махала, пытаясь вызвать подружку на улицу. Эля открыла окно, в комнату ворвался свежий весенний воздух, который бывает, когда только закончится дождь.
– Выйди, скажу чего!
– Говори здесь, не хочу выходить, а то мачеха ворчать будет.
Зойка, успевшая обесцветить волосы, и теперь челка выделялась пучком пшеницы из-под капюшона, расплылась в счастливой улыбке.
– Контрамарки дают в ДК, там ВИА будет выступать, сегодня комсорг сказал.
– Ну и что, нам разве достанется? Там уже нужным людям раздали.
– Тебе точно билет будет! – Зойка загадочно улыбнулась.
– Откуда знаешь?
– Сказали, в первую очередь дадут тем, кто учится хорошо.
Элька сморщила носик: – Ну, я же не отличница, так себе – середнячок.
