Наконец сознание вернулось ко мне. И я обнаружила себя на холодном иннудовом полу. Мир слишком темный и слегка размыт, но я больше не проваливаюсь в беспамятство. Тряхнув головой, проснулась окончательно.
На моей шее ошейник, также сделанный из иннуда. От него идет цепь, соединенная с оковами на запястьях и лодыжках. Недостаточно просторные, чтобы не причинять неудобство, но не настолько тугие, чтобы конечности онемели.
Я уселась настолько удобно, насколько позволяло мое положение. Тело ломит. Прислонилась больной головой к холодной стене. Прохлада спасала не сильно. Мое средство передвижения, которое до этого ехало, вздрагивая от встречающихся на дороге камней и ям, наконец, остановилось.
Послышались шаги, а уже через минуту дверь моего убийственного ящика распахнулась, проливая свет. Невозмутимый мужчина окинул меня взглядом, преисполненным отвращения. Собрав оставшиеся силы, я выдавила из себя мерзкую усмешку и брезгливо провела уже давно не мытыми руками по грязным волосам. Мужчина никак не отреагировал, лишь с силой дернул за цепи, и я вывалилась на выложенную брусчаткой дорогу. Меня даже никто не старался удержать.
Грубым движением меня оторвали от земли, дернув за предплечье, и я осталась стоять на дрожащих ногах. Щурясь, огляделась и теперь уже дрожала всем телом. Серая масса озлобленных людей, которые проглатывают всю ложь, что им скармливает нынешний правитель, с безграничной ненавистью глядели на меня. Царственный, зажравшийся и заигравшийся во власть ублюдок.
Я ждала этого момента. И мне казалось, что я готова к тому, что меня выставят на всеобщее обозрение – ведь я к этому привыкла. Но это была еще одна вещь, в которой я ошибалась.
Скверно.
Тысячи взглядов устремлены на меня, они выискивают, высматривают признаки поражения на знаменитом лице. Я старалась не слышать их крики. Старалась. Но у меня и это не выходило, я очень устала. Я мало что понимаю, ведь криков так много. Все сливается в единую какофонию, которая словно сильные руки, сжимает мой череп.
Меня демонстративно ведут по широкой дороге, подталкивая дулом ружья в спину. Я опустила голову, не желая смотреть кричащим в глаза. И вот, когда до конца дороги, до деревянной лестницы эшафота остаются считанные метры, по моим щекам текут горячие слезы. Это видят все, и крики становятся яростней.
Шаг, я тянусь к тому, чего меня лишили. Еще шаг, я в очередной раз убеждаюсь, что осталась беззащитна. Еще шаг. Еще и еще. Пара шагов и я уже перед самой лестницей. Я оглядываюсь, едва дыша, будто из моих легких в очередной раз выбили весь воздух.
«Что я наделала? Что натворила?»
Уже поздно, солнце все ниже и ниже склонялось к горизонту. Люди спешили скорей оказаться дома, и я их не виню. Самой побыстрей бы со всем разобраться и уйти домой, в горячую ванну с маслами, свечами и вином. Но сначала работа.
Я вдохнула поглубже в легкие смесь запахов, что витала на торговой улице. Прикрыв глаза, мне даже удалось различить некоторые из них: рыба, мясо, фрукты, овощи, лекарственные травы…
Внезапно мое внимание привлекли две внушительные женщины с корзинками в руках. Отойдя в сторону от торговых лавок, рабочий день которых уже заканчивался, женщины начали шушукаться.
– Слышала, сегодня ночью преодолел стены города особо опасный преступник. Ему незаметно удалось пересечь границы империи, а теперь, и недели не прошло, он уже в столице.
«Во имя Хаоса, ну вот опять. Началось».
– Да, да! Мой сын не хотел говорить об этом, лишь обронил что-то о том, что этот подонок успел напасть и надругаться над ученицей лорда Реттлса. Теперь его разыскивают не только стражи порядка, но и люди лорда.
– Не позавидуешь преступнику. Если попадется стражам, то будет отправлен на казнь без возврата на родину, а если люди Реттлса найдут его раньше… – и многозначительное молчание.
