День клонился к вечеру. Яркое, но не очень тёплое солнце здешнего мира, уже начало путь к горизонту, а я только вышел к нужному месту. Поздновато, а ещё домой возвращаться. Делать это в темноте совершенно не хотелось.
Выдохнув, я вышел на опушку. Руины каких-то строений, затерявшихся посреди леса, похожих на заводской комплекс, встретили меня тишиной. Только ветер выл в пустых дверных проёмах и окнах. Держа наготове добротную винтовку с оптикой, доставшуюся мне от покойного друга, я вошёл.
Внутри, как и ожидалось, царило запустение. Пройдя остатки древней проходной, я начал изучение территории. От цехов осталось немного, сохранились лишь фрагменты строений. Кое-где виднелись остатки оборудования, ржавые и поросшие бурым мхом.
Тем не менее, я был настороже. В таких местах запросто можно нарваться на какую-нибудь дрянь. Подвал обнаружился в центре самого большого и лучше сохранившегося здания. Дверь в него была открыта. Возле нее я обнаружил, наверное, самый необычный артефакт за все время моей жизни в этом осеннем мире. Я закрыл глаза, ущипнул себя и снова открыл. Действительно, обёртка от «Сникерса». Я поднял её. Оттуда высыпалась шоколадная крошка. Значит, это чудо кондитерской мысли, съели совсем недавно. Это могло означать, что в наши края провалился еще один попаданец, вроде меня, а может и не один. Интересно, где он или она сейчас? Нужна ли моя помощь? Хотя, о чем это я, конечно нужна.
Я вспомнил себя в первое время здесь. Не окажись рядом случайно проходивший мимо и ныне усопший Федор, я бы протянул очень недолго. Включив фонарик, примотанный к стволу веревкой, я спустился в подвал. Он оказался небольшим, и открывал вид на толстый кабель в металлической трубе, терявшийся в стене, и наверняка продолжавшийся под землей. Никаких сюрпризов там не было.
– Странно, – сказал я вслух.
За четыре года здесь, мне удалось обследовать всю прилегающую к Сорресу, округу, кроме этого места. Территория всего пару километров к северу была закрыта непонятными аномалиями, вроде тумана. Непроглядная пелена, к которой не приближались даже дикие звери, спала неожиданно, как и появилась. Выждав пару дней, я решил исследовать этот район. И вот – такая находка.
– Где же тебя искать?
Словно в ответ на мой вопрос, где-то рядом раздались выстрелы. Я замер прислушиваясь. В округе стрелять могли только мои нынешние соседи из Сорреса и бандиты. Звук шёл явно не со стороны поселения.
Раздался ещё один выстрел, одиночный, явно ружейный. Ему ответила автоматная очередь, что повергло меня в шок. В этом мире, после великой войны осталось много следов былого величия. Я не раз находил оружие прошлого, но оно являлось скорее футуристическим, чем привычным. Автоматов, как таковых, здесь ни разу не встречал. Я выбежал из цеха и побежал на звук боя, а он, судя по всему, только разгорался и происходил неподалеку.
Оказавшись за территорией, я прислушался. Стреляли откуда-то с запада. По лесу приходилось не столько бежать, сколько быстро идти, чтобы не встретиться с ползуном, или угодить в какую-нибудь аномалию. Выстрелы слышались все ближе, а вскоре где-то совсем рядом раздался крик. Чей-то басистый голос заголосил на весь лес, словно умирающий зверь, а потом стих, как выключили.
Присмотревшись к подстилке из опавшей хвои под ногами, я заметил едва различимые контуры бетонных плит. Возможно, когда-то давно здесь проходила дорога, едва различимая сейчас. Бежать пришлось недолго. Остатки некогда прочных плит привели меня к очередному объекту. Назвать его руинами у меня бы не повернулся язык. Приземистое двухэтажное здание, отлично сохранилось. В оптический прицел я даже разглядел целые стекла на многих окнах, что в разрушенных городах почти не встречалось. По периметру его окружал довольно хлипкий на вид сетчатый забор, вроде рабицы. В двух местах он был прорван, возле дырок лежали опаленные тела кочевников. То, что это именно они, я не сомневался, уж слишком часто приходилось с ними встречаться. Судя по тому, что оставшиеся бандиты лезли на территорию только через эти ходы, у меня появилась догадка, что сетка возможно под напряжением. Мне вспомнился нечеловеческий крик, услышанный на подходе. Это объясняло его природу.
