Пес Милли, Рэмбо, стал ее самым первым Мертвым. Она нашла его как-то утром на обочине. Туман привидением кружил над изувеченным тельцем, и казалось, на него упало небо. Пасть и глаза Рэмбо были широко раскрыты, будто он лаял, левая задняя лапа изогнулась под странным углом.
Туман над ними поднимался, облака на небе сгущались, и Милли гадала: не растает ли Рэмбо в тумане и дожде?
Только когда она притащила собаку домой в своей школьной сумке, мама решила поведать ей о том, как устроена жизнь.
– Он теперь в лучшем мире! – объясняла она, перекрикивая вой пылесоса.
– В лучшем мире?
– Что? Да. В раю, милая. Ты что, про него не слышала? Вас вообще чему-нибудь учат в этой никчемной школе? Подними ноги. Он в собачьем раю, где собачьи галеты никогда не кончаются и собачки ходят в туалет где вздумается. Все, опускай. Опускай, говорю! Ну вот. Вместо кучек они повсюду оставляют эти самые галеты и целыми днями только и делают, что бегают и едят кучки других собак. То есть галеты.
Милли на секунду задумалась.
– А тут они что делают?
– Что? Ну… Сначала они должны все это заслужить, и только потом их заберут в лучший мир. Это как «Последний герой», только в собачьей версии.
– Значит, Рэмбо на другой планете?
– Ну… да. Вроде того. Ты что, и правда не слышала про рай? Ну, про то, что Бог сидит в облаках, а дьявол – где-то там под землей?
– А можно мне на новую планету к Рэмбо?
Мама выключила пылесос и уставилась на Милли.
– Только если у тебя есть космический корабль. У тебя он есть?
– Нет, – опустила голову Милли.
– Значит, нельзя.
Несколько дней спустя Милли выяснила, что Рэмбо вовсе не на другой планете, а у них на заднем дворе, кое-как прикрытый старыми газетами. Когда Милли аккуратно их приподняла, то увидела не того Рэмбо, к которому привыкла, а гниющего, сморщившегося, изъеденного червями.
С тех пор она тайно ходила к нему каждую ночь и сидела рядом, пока его тело превращалось в ничто.
Ее вторым Мертвым стал переходивший дорогу старик, которого сбила машина. Когда его отбросило в сторону, ей показалось, что он улыбнулся. Его шляпа приземлилась на дорожный знак, а трость завертелась в танце возле фонаря. А потом безжизненное тело рухнуло на тротуар.
Милли побежала вперед, продираясь через ноги охающих прохожих, и присела у его головы. Заглянула старику в глаза. Он смотрел на нее в ответ, будто нарисованный. Она коснулась пальцами его морщинок и подумала: почему их так много?
А потом ее от него оторвали. Велели закрыть глаза – ох, ведь она еще совсем малышка!..
По пути домой Милли решила, что пора спросить папу о человеческом рае.
– Послушай, дружок, есть рай и есть ад, – ответил отец. – В ад попадают плохие люди – ну, всякие там преступники, мошенники и дорожные инспекторы. А в рай попадают хорошие – как ты да я, да та приятная блондинка, которая готовит еду по телику. Что там делают? Ну… в раю, например, можно поболтать с Богом и Джими Хендриксом, а еще и наесться пончиков до отвала. А в аду придется танцевать макарену. Вечно. Под ту дурацкую песню из фильма с Джоном Траволтой.
– А куда попадет тот, кто и плохой, и хороший?
– Что?.. Э-э… не знаю. В «Икею»?
– Ты поможешь мне построить космический корабль?
– Погоди, дружок. Давай, когда реклама начнется.
Скоро Милли заметила, что всему вокруг нее приходит конец: жучкам, апельсинам, елкам, домам и почтовым ящикам, путешествиям на поездах, фломастерам, свечкам, пожилым людям, молодым и всем остальным.
